– Да, пойду.
Его лицо смягчилось. Он протянул руку, и я пожала ее. У него были широкие запястья, предплечья оплетали крепкие мышцы.
– Думаю, теперь-то я получу твой номер телефона.
Я постаралась спрятать глупую улыбку, что грозила расплыться по лицу.
– Ты мог просто спросить. Мы знакомы всего ничего, а уже обсуждаем личные травмы.
Он протянул мне телефон:
– Конечно, но для начала я должен был убедиться, что мы сможем вместе пройти огонь и воду.
Я набрала свой номер, стараясь сдержать дрожь в пальцах.
– Как обычно.
– Отлично. – Ник встал и обошел меня. – Пойду к родителям. У моей сестры скоро забег.
Я проглотила невыносимое желание попросить его остаться. Он едва знал меня. А я знала, что у него на плечах веснушки, а его губы изгибаются в улыбке так, что один уголок оказывается немного выше, и еще что он обожает кальцоне. Ему же пока было известно лишь то, что я упрямая незнакомка, оказавшая ему большую услугу. Я была для него никем, он успел стать для меня всем.
– Удачи ей, – сказала я. – Встретимся в субботу в «У Пайра»? Я принесу, что тебе нужно.
– Договорились. – Ник махнул на прощание рукой.
Я осталась на трибуне наблюдать за сестрой Ника, серьезной и, пожалуй, слишком самодовольной для ее возраста брюнеткой. Вместе с друзьями она болела за детей помладше, подбадривая их, пока те ждали своей очереди бежать.
Никаких инструкций к моему дару не прилагалось, поэтому мне пришлось самостоятельно учиться контролировать его. Я сделала все возможное, чтобы не лезть в чужие жизни, хотя в свои двенадцать лет провела немало времени, изучая историю давно умершей тети Кэм. В 1920-х она была эмансипированной модницей, но так и не вышла замуж. Я погружалась в хитросплетения ее судьбы, когда мне было скучно, – как будто смотрела отрывки из байопика, пока не поняла, что от этого у меня начинается страшная мигрень. Чем дольше я охотилась за переживаниями одного конкретного человека, тем сильнее уставала.
Одно дело – обладать тайной способностью, думала я, наблюдая за тем, как Ник бегом спускается по бетонным ступеням к своим родителям. И совсем другое – втихаря рыться в чужой памяти. Я сжала руки в кулаки и вдавила костяшки пальцев в виски. Для того чтобы «карабкаться» по прошлому и будущему другого человека, требовалось определенное усилие воли. Я как будто расцарапывала корочку на ранке в мозгу. А всем известно, что если слишком часто чесать ранку, то останется шрам. Но с Ником я ничего не могла поделать. Я желала узнать о нем больше, мне не терпелось связать свои видения с будущим опытом.
Чтобы почувствовать.
Мне отчаянно хотелось влюбиться.
Но самое главное, самое важное: мне отчаянно хотелось сохранить ему жизнь.
Глава тринадцатая
Давным-давно жили-были необыкновенная девочка и ее мама, которую та любила больше всего на свете.