– Будь осторожен, – вполголоса предупредил Густав, когда мы закидывали моток колючей проволоки в фургон. – Неизвестно, кому можно доверять, а кому нет.
– Все будет в порядке. Со мной еще двое парней. Если один из них доносчик, что он сделает один против двоих?
– Брат, мы не знаем, сколько тут доносчиков. Не исключено, что и двое. Может, Ули решил…
В этот момент Набекрень и Всегда-Пожалуйста привели лошадей, чтобы запрячь их в фургон, и прервали наш разговор. Впрочем, я и без того уже понял, к чему клонит брат.
Ковбою каждый день представляются разнообразные возможности расстаться с жизнью. Работа, которую Ули только что поручил Дылде Джону Харрингтону, Глазастику Смиту и мне – вытаскивать скотину из промоин, – это один из самых простых способов отбросить коньки. Бычок может влипнуть в грязь, как муха в клейкую бумагу, и ополоуметь от страха. Чтобы вытащить его, мало просто накинуть петлю и пришпорить лошадь. На моих глазах погонщики отрывали рога, ноги и даже головы тем созданиям, которых пытались спасти. Нужно приблизиться вплотную и подойти к делу научно – а бык тем временем постарается выпустить тебе кишки рогами, вышибить мозги копытами или просто расплющить своим тяжелым мясистым задом.
А если кто вдобавок захочет бычку помочь, так это легче легкого. Поэтому, пока мы скакали на север, я в равной степени опасался и ям, и ударов в спину.
Вообще-то мы с Дылдой Джоном и Глазастиком приятельствовали. Особенно со вторым, чьи родители были фермерами из Канзаса, как и наши со Старым. Тем не менее любой из них мог работать на Ули, и я настолько боялся ляпнуть лишнее не тому парню, что в итоге просто молчал.
– Даже странно, – заметил Дылда Джон, когда мы проехали пару миль, не встретив ничего заслуживающего внимания, помимо нескольких больших луж. Он приложил к уху ладонь ковшиком. – Слышите?
– А что слышать? – спросил Глазастик.
– Ничего. Полная тишина, – ухмыльнулся Харрингтон. – Вот уж не думал, что бывает такое, когда рядом Верзила Отто Амлингмайер.
Смит хмыкнул.
– В чем дело, Верзила? Дылда Джон верно подметил. Ты сегодня прямо как твой брат.
– Разве нельзя хоть иногда закатать язык в трубочку и послушать, о чем поют птички? – проворчал я.
– Господи, – покачал головой Глазастик, – да у нас тут хренов поэт выискался.
Дылда Джон склонил голову набок и кивнул с серьезным видом.
– А что, Верзила дело говорит. Только послушайте. – Он оторвал задницу от седла и позволил громко высказаться бобам, съеденным вчера на ужин. – Мне кажется, это была утка. Верзила, как думаешь, о чем она поет?
Мы с Глазастиком едва не попадали