С другой стороны, тип, что сидел с ней рядом, напоминал скорее лошадиную задницу. На вид он был примерно ровесником леди – пожалуй, лет тридцати пяти, – но с капризной миной сварливого старика на круглом, по-детски пухлом лице. Господин был облачен в твидовый костюм с бриджами и твидовую же кепку, носки с разноцветными ромбами, доходящие почти до колен, и очки, которые сидели на мясистом носу как две птицы на коровьей лепешке. Манеры джентльмена оказались не менее чванными, чем костюм: когда он заговорил, голос звучал таким же жестко накрахмаленным, как безупречно белый воротничок.
– Вы работаете на ранчо Кэнтлмир? – спросил господин.
Он произнес не «ранчо», а «раунчо», и мы захихикали, как девочки.
– Нет, сэр, – ответил Глазастик, – мы работаем на «ВР с черточкой».
– Это называется «ранчо», – пояснил я.
– Никогда еще не работал на «раунчо», – вставил Дылда Джон. – А что там делают?
Услышав наше хихикание, джентльмен так резко распрямил спину, что у него едва не лопнули подтяжки.
– Мы приехали к мистеру Перкинсу, – отчеканил он с той холодной яростью, которая охватывает богатеев, как только им перестают лизать сапоги.
– Ой-ой, – протянул Глазастик, и наше веселье мгновенно испарилось. Пусть нам и не понравился этот надутый франт, мы показали бы себя не с лучшей стороны, проявив неуважение к друзьям или родным покойника – особенно таким милым, как эта леди.
– Боюсь, у нас для вас плохие новости, господа, – сообщил я. – Вы опоздали. Несколько дней назад мистер Перкинс стал жертвой несчастного случая.
– Жертвой несчастного случая? – переспросила женщина. Она разговаривала иначе, чем Перкинс, и совершенно точно иначе, чем Набекрень, но некоторые оттенки речи подсказывали, что она из Англии. Если дамочка была сестрой нашего бывшего управляющего, невестой или вроде того, то на мою долю выпало принести ей весьма горестную весть.
– Да, мэм, – ответил я. – Его застигла буря в прерии, и… он не вернулся. Погиб.
– О господи. Как неудачно, – проговорила женщина, но лишь с легкой тенью огорчения.
Мистер Франт тоже не стал лить слезы. Судя по всему, он был не столько расстроен смертью Перкинса, сколько раздражен тем, что управляющему вздумалось умереть в столь неподходящий момент.
– Погиб? – переспросил он. – А кто же тогда за главного?
– Тогда вам нужен мистер Макферсон, приказчик, – пояснил я. – Он будет командовать здесь до конца