– Деретесь? – Из дверей вышел Олег.
– Ей не нравятся мои черные майки и полосатые боксеры. – Димка поднялся и разобрал пакеты на две кучки. – Пока Вас не было, хотела побежать и сдать их обратно.
– Неправда! – Осторожный щелбан прилетел парню в ухо. – Но мне понравились майки с принтами. Особенно та, на которой часы текут с плеча, словно вода!
– Часы не могут течь. Идем на выход? – Димка посмотрел на Олега.
– Художник Сальвадор Дали чувствовал мир по-другому. – Заметил мужчина, направляясь в сторону лестницы.
– Это – его точка зрения. – Невозмутимо ответил Димка. – Вы сами недавно говорили о том, что каждая личность создает свой собственный мир. В моем нет лошадей на длинных тонких ногах и парусов в виде бабочек.
– Э-э… – Идущий рядом с Таней Олег приотстал, чтобы взглянуть на мальчишку, склонившегося под тяжестью объемных пакетов. – Хочешь сказать, что ты знаком с его творчеством?
– Нет. – Мотнул головой парень. – Но я видел альбом с репродукциями. Мне не понравилось.
– А как видишь ты? – Продолжил расспросы Олег. – Считаешь мир неизменным? Как бы ты его нарисовал? Какими красками?
– Что именно рисовать? – Пропыхтел Димка и, поежившись, вышел из торгового центра на открытую всем ветрам стоянку.
– Таня! – Попросил Олег. – Возьми в моем кармане ключ и открой машину… Спасибо!
Когда девушка распахнула боковую дверь, Димка первым забросил внутрь сумки и глубоко вздохнул, застегивая молнию куртки под самый подбородок. А потом потер покрасневшие пальцы.
– Нам садиться? – Спросил он мужчину, закончившего укладывать покупки.
– Нет. – Улыбнулся тот. – Надо еще кое-куда зайти. И, заодно, перекусим в кафе. А уже дома спокойно и не торопясь пообедаем.
Пикнув брелоком, он поставил машину на охрану и придержал ссутулившегося паренька за плечо.
– А? – Посмотрел на него Димка.
– Так как бы ты нарисовал мир? Примером пусть станут те же часы.
– Помнишь, в дедушкиной квартире висели такие большие, с кукушкой! – Вспомнила Таня и улыбнулась. Кончик ее носа и щечки были красными, а крепкий осенний ветер трепал выбившиеся из косы волосы.
– Олег Владимирович говорит не об этом. – Отмахнулся от нее Дима. – Скорее, о внутреннем представлении взаимосвязи пространства-времени. Так?
Серые глаза мальчика показались мужчине темнее Таниных.
– Не знаю.
Губы сами собой растянулись улыбкой: в отличие от серьезного и похожего на январский снег брата, сестра напоминала открывающий ранней весной свои прекрасные лепестки цветок. И эта нерешительность, страх неожиданных холодов вкупе с тянущимися к небу лучиками надежды ему так импонировали!
– Ну ладно… – Медленно сказал Димка, проследив направление взгляда мужчины. – Мое пространство – чистый белый лист. И в его центре – круглый циферблат. Вместо цифр – черточки, как в наручных