– Хорошо, пап. До вечера, – я улыбнулась своему «надзирателю», стараясь подавить внезапное желание перевернуть все вверх дном.
Решила как обычно усыпить его бдительность своим смирением, потому что с человеком, у которого в доме арсенал огнестрельного оружия, вряд ли прокатит что-то другое.
– Я рад, что мы наконец начали понимать друг друга, – процедил он сквозь фальшивую улыбку.
Классное понимание в ультимативной форме. Пять балов, пап.
Хорошо, что в этот момент он отвлекся на телефонный разговор, и необходимость продолжать тягостную беседу отпала.
Проходя мимо кладовки, которую отец использовал как погребок для хранения коллекционного алкоголя, я не удержалась и прошмыгнула внутрь нее. Схватив с полки бутылку розового просекко, стоимостью как моя месячная зарплата, я засунула ее в свой вместительный шоппер и поспешила на работу. Удивительно, как меня до сих пор не лишили и этой маленькой отдушины… Пожалуй, отец и сам не ожидал, что я так долго продержусь в качестве девочки на побегушках.
Собственно, моя стажировка в ресторане «Патрики» затевалась как воспитательная мера после очередной нашей стычки, чтобы, как выразился «надзиратель», хоть немного сбить с меня спесь.
Папа лично договорился с Апостоловым, который был перед ним в долгу, поэтому мои смены не мешали учебе – работала я преимущественно вечером или по выходным дням.
Только отец не учел одной существенной детали…
Моих глупых неразделенных чувств к хозяину этого заведения.
Мне было тринадцать, когда, впервые увидев Артема, амур испещрил слабое девичье сердечко крупнокалиберными патронами. Загвоздка заключалась в том, что ему на момент нашего знакомства было уже двадцать пять лет. Ну и еще одно отягощающее обстоятельство…
Апостолов был ранен.
По понятным причинам, он не хотел светиться в больнице и предпочел операционную, расположенную в нашем доме. И восстанавливался он тоже у нас.
Каждую ночь я тайком пробиралась к нему, дабы хоть немного скрасить его времяпрепровождение: приносила книги, кроссворды, журналы… Несмотря на плохое самочувствие, со мной Артем всегда был добр. Болтал. Шутил. Засыпал под мои песни и сказки. Я даже пару раз для него станцевала.
И не сразу поняла, что влюбилась…
Сначала мои ощущения больше напоминали симптомы болезни: потеющие ладони, эйфория, свекольный румянец и потеря аппетита. В его присутствии меня натурально знобило.
Вспомнился наш первый диалог, когда я вломилась к нему посреди ночи с заранее приготовленными гостинцами наперевес.
– Как тебя зовут, чудо? – этим своим низким тягучим голосом, сверля меня внимательным взглядом.
– Сахарова. Александра…
От волнения я чуть не выдала и отчество. Хорошо хоть вовремя себя одернула. Ну, конечно, он в курсе, что я Сахарова…
– Сахарная Саша, стало быть…
От еле заметной улыбки, промелькнувшей в уголках