Она – моё табу. Настя Мирная

отцу, говорит: почему ты меня не любишь, папа? Царёв же мгновенно забывает о ней, раздавая команды. Но я, блядь, его не слышу, поймав в поле зрения янтарные глаза. Мне совсем не нравится моя реакция на эту мимолётную связь. Царевишна меняется в лице, выпрямляется, приосанивается, задирает нос и с королевским достоинством валит на КПП. Всего секунду назад, пока она была разбита, мне, мать вашу, хотелось её пожалеть. После всего, что стерва мне сделала, я хотел её успокоить. Новый, здрасьте, пиздец. Но стоит ей вернуть контроль, как мои желания резко меняются. Я мечтаю её добить. Именно сейчас, когда она уязвлённая, слабая, униженная. Усугубить её душевные страдания. Ранить настолько глубоко, что эта рана ещё долго не сможет зажить.

      После всего, что она наговорила…

      Блядь…

      До того, как она открыла рот, была совсем другой. Словно, как и я, не могла обуздать внутренний пожар, спрятать истинные желания, справиться с самой собой. Когда отвечала на поцелуй, когда добровольно целовала, когда умоляла вернуться на хренову тумбочку и не нарываться ещё больше… Как можно так играть? Можно ли?

      Раньше во мне не было столько противоречий. Сменяющих друг друга, абсолютно противоположных мыслей и желаний. А знаете, чего ещё не было? Жажды крови. Ядовитой крови Фурии. Я желаю выпить её до капли, отравиться ей, навсегда пустив по венам и артериям смертельный яд. Его и так уже достаточно в плазме и, кажется, я начинаю медленно к нему привыкать.

      – Седьмого июля состоится военный парад в честь дня города. – ставит в известность Царёв, вышагивая вдоль строя. – К тому времени личный состав должен быть подготовлен. Проверить и привести в порядок всё обмундирование, оружие и технику. Отточить до идеала строевой шаг и "коробку".

      Стоящие кругом парни вздыхают и возмущаются, понимая, что любой праздник, где участвует наша часть – полное отсутствие свободного времени и беспрестанные построения. Мне же в данный момент это глубоко побоку.

      Смотрю за угол, где скрылась Фурия, и мысленно требую её отца закончить свою речь и распустить нас.

      Команда "вольно" звучит только через минут десять, а по моим меркам так и вовсе полжизни проходит. Срываюсь к взводному, приставив пальцы к козырьку.

      – Товарищ старший лейтенант, разрешите обратиться! – чеканю быстро, то и дело ускользая взглядом в направлении выхода.

      – Разрешаю.

      – Позвольте покинуть территорию части на десять минут.

      Он сужает глаза, цепким опытным взглядом прослеживая направление движения моего.

      – Запрещаю, солдат. – отсекает со сталью, но тут же смягчает. – Не стоит за ней идти.

      Поперхнувшись воздухом, лупаю глазами и задерживаю дыхание.

      – Товарищ старший лейтенант, – пусть это и максимально тупо, но решаюсь настаивать, – я помню о наказании, но клянусь, что через десять минут вернусь, а потом можете хоть до конца службы ставить мне наряды.

      – Боюсь, что они не помогут. – качает головой летёха. – Я запрещаю тебе, Дикий, покидать территорию части. Если ослушаешься,