– Исчезни из моей жизни, Царёва. – выпаливает на выдохе.
Моя очередь вздрагивать от отчаяния в осипшем голосе. Убираю кисть, но он прижимает чуточку крепче.
Понимаю, что происходит. Я влюбляюсь в него. Быстро и безрассудно. И закончится это плохо. Я ломаю жизни людей, которые мне дороги. И нельзя забывать о том, что будет, когда закончится лето. Всё, что уже случилось и случится в будущем, останется в прошлом. Только воспоминания не исчезнут, мучая меня одинокими тоскливыми ночами. Лучше обрубить всё на корню, пока всё не зашло слишком далеко. Пока мы не прошли поворот, из-за которого не будет возврата. Когда у тебя есть выбор: сжечь мост до того, как ты шагнёшь на него, или после, ответ очевиден. Но мне так не хочется бросать спичку. Пусть горит, пока не обожжёт плоть, а потом сама спалит всё к чертям.
Встаю на самый край пальчиков, перебросив руки на широкие плечи. Медленно подбираюсь ими к затылку и тяну на себя, заставляя Андрея наклониться и принять мой поцелуй. Последний. Прощальный. Пощипываю его губы, прихватываю, ласкаю языком. Он стискивает талию. Тянется своим языком, встречая мой. На долю секунды и я забываю, где мы находимся и что в любой момент нас могут застукать. Я целую его самозабвенно, с полной отдачей. Подушечками пальцев оглаживаю шею и короткий ёжик волос. Собираю больших мурашек и капли пота, выступающие на его коже. Вбираю каждый оттенок запретного вкуса и запаха, каждую эмоцию, вызванную нашим искрящим контактом.
Когда запас кислорода иссякает, размыкаю руки и опускаюсь на пол. Или, скорее сказать, с небес на грешную землю. Ухватываю новую порцию воздуха и напускаю на лицо излюбленную стервозную улыбку. Лучше так, чем потом страдать и терзать себя тем, что не смогла остановиться вовремя.
– А теперь беги, мальчик, на пост, пока тебе голову не открутили.
– Ты, блядь… – шипит Дикий, скрежеща челюстями.
– Та ещё. – подтверждаю легкомысленно. – Я предупреждала, что сведу тебя с ума. Ты настолько обезумел от похоти, что сбежал с поста за мной. Если не признаешь поражение, то я тебя добью, сотру в порошок, уничтожу. – режу ледяным тоном, вцепившись в его глаза своими.
– Какая ты всё-таки мразь. – выплёвывает Дикий.
– Вот такая. – развожу руками, качаясь на пятках.
На самом деле с трудом держусь, чтобы