– Как твоё имя? – спросил Тим.
– Зови меня – Червь.
– Червь?
– Когда-то меня звали Ян, – сказал невольник, перейдя на шёпот, – Ян Фуркад, герцог Фуркад, флинийский подданный. Но всё это в прошлой жизни, так что и ты поскорее навсегда забудь, что некогда был знатным господином. Для карклунцев – мы не люди. Мы для них – животные, грязные животные: свинья, собака, змей, навозный жук… Я – червь, а тебя, похоже, нарекли обезъяной, – квалуг, по-ихнему. Обезъяной звали и того окачуревшегося бедолагу, которого ты заменишь на вёслах. Если Они услышат, что мы называем друг друга «Фуркад» или «Монро» – нас накажут, крепко накажут. Поэтому запомни: я – Червь, Ширш по-карклунски, а ты – Обезьяна, Квалуг.
– Откуда и куда следует корабль, Ширш?
– Этот «Орарра», это прибежище проклятых, следует с острова Мон в славный порт Бусвир, будь он трижды неладен, – второй по величине город Карклуна.
– Никогда не слышал об острове Мон.
– Это пиратский остров. Карклунцы закупают там оружие, опий, рабов и прочую дребедень. Месяц назад Орарра загрузилась на Моне, и теперь следует восвояси. Пол пути позади. Через месяц, а то и меньше, будем в Бусвире.
– Работорговля? Девятнадцатый век на носу!
– Эх, Квалуг, Квалуг! Говорил же я тебе, что ничего ты ещё не знаешь! Так, не знаешь ты и о том, что ждёт тебя в Бусвире.
– И что же меня там ждёт?
– О! Несчастный! Воистину – ты несчастнейший из несчастнейших, Квалуг! Если бы только знал, как тебе не повезло! Вырваться из лап Чёрного Сапа, для того, чтобы угодить в западню ещё более ужасную! Неизмеримо более ужасную, – Ширш снова безумно захохотал. – Если бы ты только знал, что ждёт тебя после, ты первым бы бросился в пасть чудовищу!
– Так что, черт возьми, меня ждёт?
– На галере тебе, конечно, придётся несладко, ты и сам это видишь. Но то, что с тобой случится после Бусвира!.. Клянусь, галера покажется тебе раем!
– Да объяснишь, ты уже, наконец, бывший герцог?! – в сердцах воскликнул Тим, уже готовый вцепиться в выступающий кадык сумасшедшего доходяги.
Тут за дверью раздался какой-то шум и грубый окрик на непонятном Тиму языке. Ширш снова перешёл на шепот: – Потом… Потом я всё тебе расскажу. У нас будет время. Дверь распахнуась, и Ширш, гремя по полу кандалами, поспешно ретировался, прихватив с собой светильник; она скрипуче захлопнулась за ним, лязгнул засов, и Тим остался в пустой каморке в полной темноте.
Два раза в сутки ему приносили миску с густой, отвратительно пахнущей, безвкусной похлёбкой, в которой плавали какие-то насекомые, похожие на больших тараканов, и кружку мутной несвежей воды. Трижды в день ему давали