– И вот, в один прекрасный день, скакал я на лошади по узкой земляной дорожке, проложенной средь свежевспаханного ячменного поля в направлении своего загородного имения. Я был не в духе, я был почти в ярости – графиня Элсас, записная провинциальная красотка, которую я окучивал уже почти месяц, смела отказать мне. Недавно прошёл дождь, и пашня превратилась в непролазную грязь. Внезапно на моём пути, на узкой тропинке меж топей пашни, прямо передо мною возник путник. Как я не заметил его раньше, на плоском, как гладь моря поле? Это был старик, монах, по-видимому, из расположенного неподалёку монастыря, в грязной и дырявой ризе. Вдвоём, путнику и коню, не разойтись на узкой тропке, но старик стоял на моём пути и не думал уступать мне дорогу. «Прочь с дороги, оборванец!» – грубо приказал ему я. Старик даже не двинулся, но сказал мне: «Слезь с коня, брат мой. Слезь с коня и послушай меня». Во мне взорвался фонтан ярости: как смеет это ничтожество, этот старый нищий оборвыш, не подчиняться мне? Как смеет он мне приказывать? Как смеет он называть меня братом? Я размахнулся с плеча и ударил его плетью. Старик упал лицом вниз в грязь размокшей пашни. Путь был свободен, и я проследовал далее. Но через несколько шагов, какая-то сила заставила меня остановиться и оглянуться. Старик снова стоял на ногах и смотрел на меня. Лицо его совершенно не было испачкано грязью. «Брат мой, – сказал он, – твоё самое большое заблуждение, от которого произрастают все остальные, в том, что ты возомнил, что ты – есть всё, и нет ничего, кроме тебя и сверх тебя. Ты уверовал в то, что всё зависит только от тебя, от твоей воли, что все блага твои – это только твои заслуги. Ты уверовал, что нет Закона свыше. Ты уверовал, что ты и есть Закон. Ты утратил связь с Истоком своим, Отцом своим, Колыбелью своей. Но Господь тебя любит, и он спасёт тебя. И это случится вскорости, брат мой!» Старик говорил, а его ясные светло-голубые большие глаза, излучали такое добро, такую любовь, такое сострадание, что мне стало не по себе, как становится чёрту в церкви. Когда он закончил, я рявкнул: «Что ты плетёшь? Я не нуждаюсь в спасении. Пусть Он тебя спасёт. Иди отсюда, старик, от греха подальше!». Я отвернулся и продолжил свой путь. «Вот, старый безумец, – думал я, – развелось их нынче в округе!». Когда мой конь сделал ещё несколько шагов, я снова оглянулся. Старика не было! Куда он мог деться в чистом поле? Впрочем, через несколько минут я уже позабыл об этой встрече. А ещё месяца через полтора, я и отправился в свой злополучный рейс в Имбрию, а оттуда в Новую Землю. Когда попал в плен к пиратам, а тем более к карклунцам, я невыносимо страдал. Ты можешь представить, Квалуг, каково мне, человеку, привыкшему к власти, могуществу, изысканной роскоши, сибаритским наслаждениям и извращённым удовольствиям было оказаться в шкуре раба? Я предлагал пиратам откупиться, говорил им, что я баснословно богат, но они не поверили мне, даже, несмотря на то, что отобрали у меня золотую гербовую печать. Они только смеялись надо мной. Почему я не