Тётушка Берта, скрипя зубами, покорно принялась мыть пол. Она старалась не обращать внимания на язвительные комментарии розового цветочка, но тот не унимался.
– Энергичнее! Вы должны вытирать, а не просто возить тряпкой! И почему вы не используете ароматизированное моющее средство?! Здесь пахнет сыростью и… и бедностью!
Стоило ей отойти на пару метров, как другая мыльница, стоявшая рядом (прозрачная, с маленькими ракушками внутри), разразилась не менее гневной тирадой:
– Что это за разводы?! Вы совершенно не умеете мыть полы! Ваше место – чистить туалеты для скота, а не полы в ратуше! Здесь принимают важные решения! Здесь заседают уважаемые люди! А вы… вы просто распространяете грязь!
Вскоре все мыльницы в ратуше – в туалетах (мужском и женском, где они устраивали настоящие дебаты о правильном соотношении мыла и воды), на кухне (где они критиковали поваров за недостаточную стерильность) и даже в кабинете мэра (где они довели до слёз его любимую золотую рыбку, заявив, что аквариум грязный) – начали выкрикивать свои требования, оскорбления и, что самое ужасное, непрошеные советы.
Тетушка Берта, измученная, униженная и доведённая до нервного срыва, сбежала из ратуши, бросив швабру посреди зала. Она поклялась, что больше никогда в жизни не прикоснётся к швабре, и отправилась в монастырь, где, по её словам, хотя бы требовали молчания.
Подхватив панику, другие уборщики последовали её примеру. Город утопал в грязи. Слухи о злобных мыльницах распространялись быстрее, чем пятна от кофе на белоснежной скатерти. Люди шарахались от мыльниц, как от чумных, шепотом пересказывая истории о том, как мыльницы заставляли их мыть руки по двадцать раз на дню, критиковали их одежду и даже пытались вылить на них мыльную воду, если те недостаточно тщательно вытирали ноги.
Мэр Клевертона, господин Портер (лысый, толстый и больше всего на свете боящийся микробов), попытался успокоить горожан, заявив, что это всего лишь временное помешательство и что скоро всё вернётся на круги своя. Но его слова звучали неубедительно, особенно когда его собственная мыльница во время его успокаивающей речи начала кричать на него из кармана пиджака, требуя немедленно почистить его галстук.
Город захлестнула волна мыльной тирании. И это было только начало. Вскоре мыльницы начали покидать свои раковины и захватывать новые территории. Они оккупировали кухни (контролируя чистоту посуды и требуя немедленного мытья каждого фрукта и овоща), ванные комнаты (превращая купание в настоящую пытку с бесконечными проверками на наличие грязи) и даже кладовые (угрожая испортить все запасы, если в них обнаружат хоть один пыльный уголок).
Клевертон, город герани и свежей выпечки, превращался в город страха, где единственным законом была чистота, а его блюстителями – злые говорящие мыльницы.
Глава 2: “Мыльный бунт и мэр в пене.”
После того, как тётушка Берта сбежала из ратуши, оставив