Изумление – скрыто, но так ощутимо в моей грудной клетке. Я не показала ни единой лишней эмоции на лице, но была приятно удивлена столь открытым и, пожалуй, сокровенным ответом Анны. Редко нам с ней удавалось поговорить по душам: чаще всего она не понимала моих сомнений или раздумий о мультивселенной, не разделяла мыслей о жестокости человечества, не любила болтать о моде. Чаще – разговоры о сигаретах, о родителях или об очередном клубе. Чаще – мои монологи, остававшиеся без ответа. Но сегодня Анна ответила. И я совершенно не ожидала, что она когда-то испытывала такие же чувства, что и я сама.
– Да, и вправду трудно, – я кинула бычок на заснеженную землю и придавила каблуком. На секунду я задумалась, стоит ли задавать следующий вопрос, но решила рискнуть. – Тебя тоже никто не понимает?
– С другой стороны, плевать, понимают ли меня остальные, – Анна осторожно стряхнула пепел. – Не на людей ориентируюсь. А на себя.
На секунду я согласилась, пока у меня не возникли, как и всегда, сомнения:
– Но ведь из-за общества как раз-таки и возникает множество проблем…
– У меня их нет, – спокойно перебила девушка, хотя от её взгляда, казалось, стало на пару градусов ниже. – А какие есть у тебя, меня не интересует.
Ах, да, точно.
Именно из-за этого мы не могли стать настоящими подругами. Теми, кто хихикал над глупыми шутками, сплетничал о бывших своих парней или просто весело и откровенно проводил время вместе. С другой стороны, мне и не нужна была такая дружба – я была слишком выше этого. Но меня огорчало, что мы с Анной всё никак не могли стать друг к другу ближе. Мы держали дистанцию – или просто сковывали себя лживыми цепями. Боялись раскрыться, ведь не раз вкушали плод предательства и горечи. Не доверяли друг другу, ожидая друг от друга подвоха и выстрела в голову.
Хотя просто не стоило хранить столько отвратительных секретов. Тогда бы и жизнь стала легче.
– Кто не рискует, тот пьёт водку на поминках того, кто рисковал!
Арни вышел из распахнутых дверей университета походкой нетрезвого аристократа: с флягой спиртного в одной руке, а в другой – вельветовые перчатки. После выкрикнутой фразы он о чём-то оживлённо продолжал говорить со своим напарником, одетым во всё чёрное, – по белой макушке кудрей я узнала Инграма. Тот иногда вставлял пару фраз, но по большей части слушал монолог своего друга. Да, я не сомневалась, что они давнишние друзья. И тут дело даже не в том, что они вместе управляли сектой, нет. То, как вёл себя Инграм с Арни, разительно отличалось от поведения с другими людьми и тем более со мной.
Тревожность – вот что до сих пор на кончиках пальцев покалывало после разговора с новеньким. Смутно тяжелела в груди, неясным туманом осела в лёгких вместо сигаретного дыма. Ответов не получила,