Видимо в те тяжёлые дни он перенёс на ногах свой первый инфаркт, который обнаружит патологоанатом значительно позже, при вскрытии, когда смерть застигнет его внезапно в сорок девять лет, после выхода на пенсию. В регистратуре местной поликлиники так и останется почти чистая его карточка, с единственной записью о наличии в теле осколка от немецкой мины.
С тех тяжёлых дней, жена не могла спокойно воспринимать телефонный звонок, от него её передергивало, охватывал холодный ужас. Каждый телефонный звонок мог быть предвестником беды. Поэтому с выходом на пенсию мужа она категорически потребовала отключить телефон и выбросила его в сарай за поленницу дров.
Закон бумеранга никто не отменял! Начальник милиции, получив известия о начале расследования по его прошлой деятельности по прежнему месту службы, застрелится прямо у себя в кабинете. Областное руководство, не желая поднимать шум, с почестями и дежурными речами похоронило бывшего начальника милиции, похлопав по плечу его жену, пообещало его семье не забывать их и молча поскорее удалилось.
Теперь для Бирюка настали чёрные дни. Сослуживцы стали сторониться его, полностью игнорировали как человека, не было уже желающих слушать его анекдоты, от чего он стал очень сильно пить, был по этому поводу уволен.
Однажды, случайно встретив Михаила, растирая по лицу пьяные слёзы, повинился ему, попытался даже встать на колени, но упал в грязь. Клялся, что хотел просто пошутить, а потом смалодушничал, испугавшись последствий, просто подбросил удостоверение в кабинет. Михаил молча прошёл мимо.
Какое-то время Бирюка часто можно было встретить в пьяном виде у райотдела милиции, но всё реже и реже. Так и умер пьяным в грязной канаве, то ли захлебнувшись, то ли замёрзнув, окончательно потеряв человеческий облик. А был ли он у него, может Бирюк и был настоящим бирюком-оборотнем и это его настоящее обличие? Легенда основана на реальных событиях, но не без элементов творчества писателя.
♦ НАГРАДЫ ОТЦА. ♦
Разбирая вещи в старой шкатулке, нахожу орден «Красной Звезды» своего отца. Как и большинство настоящих ветеранов Великой Отечественной войны, он не любил рассказывать об этих годах его суровой юности. Почему-то считал, что к микрофонам лезут, в основном, болтуны и пустомели, всю войну просидевшие при штабах и в обозе. Правда, иногда, когда не нужно было куда-то спешить, например: сидя на речном берегу, в ожидании переправы, он мог внезапно рассказать какую-либо историю из своей фронтовой жизни.
Мне нравилось слушать его неторопливый рассказ,