Ой, я часто забываю, что пишу не для себя, а вымарывать все это уже слишком поздно. Гнусная Энгель вечно выхватывает у меня записи и поднимает тревогу, если видит, как я стараюсь что-нибудь зачеркнуть. Вчера я попыталась вырвать и съесть страницу, но Энгель успела раньше. (Это было, когда я бездумно упомянула техническую базу в Суинли. Борьба с этой дамочкой даже как-то бодрит. На ее стороне преимущество свободы, но я куда более изобретательна. К тому же готова пускать в ход зубы, а она таким брезгует.)
Так на чем я остановилась? Гауптштурмфюрер фон Линден забрал все, что я вчера написала. Поэтому, если я тут повторяюсь, ты сам в этом виноват, холодный бездушный немецкий выродок.
Мисс Э. мне напомнила: «И тут завыла сирена». Умная девушка, такая внимательная.
Теперь она забирает у меня каждый лист и читает написанное, стоит мне только закончить. С рецептами получилось весело. Интересно, у нее будут проблемы, если я упомяну, что она сама сожгла несколько листов, чтобы от них избавиться? Будешь знать, как со мной ссориться, дежурная охранница Энгель.
Я уже и так, сама того не ведая, устроила ей неприятности, когда написала о ее сигаретах. Когда Энгель на дежурстве, курение под запретом. Похоже, Адольф Гитлер объявил табаку вендетту, находя его гадким и отвратительным, и потому военным полицаям с приспешниками нельзя дымить на работе. Но вряд ли условие так уж строго соблюдается, если не считать тех учреждений, которыми руководит столь одержимый солдафон, как Амадей фон Линден. На самом деле, стыд ему за это и позор, ведь горящая сигарета – очень полезный инструмент, если твоя работа заключается в том, чтобы добывать информацию из агентов вражеской разведки.
Пока преступления Энгель настолько незначительные, от нее не избавятся, ведь ее трудно заменить, поскольку она обладает целым комплексом талантов (в этом мы с ней немного похожи). Но ее проступки постоянно попадают в категорию «неподчинение приказам начальства».
Зенитчица
Завыла сирена воздушной тревоги. Головы всех присутствующих задрались в изнеможении и смятении к непрочному потолку столовой, словно сквозь него можно было увидеть небо. Потом люди повскакивали с позаимствованных в церкви складных деревянных стульев, чтобы выйти на новую битву.
Мэдди лицом к новой подруге стояла возле стола, который они только что покинули, а вокруг суетились люди. Казалось, она находится в глазу тропической бури. В месте затишья посреди бушующей стихии.
– Бежим! –