Синим светом нас не обольют.
Сердце матери – оно окаменело.
Белым выкрашена прядь её волос.
Губы белы, щеки тоже белы.
Очи черные от выплаканных слез.
А душа, она кричит от горя…
Не вернуть усопшее дитя…
Как же жить? С судьбой своей не споря.
Господи, за что казнишь меня?
Нету слов, чтоб выразить страдание
Материнской, любящей души…
Дай нам силы не впадать в отчаяние,
Просто дай нам силы дальше жить.
***
Дети войны
Сирены звук застыл в ушах…
Я помню этот звук противный…
Еще ребенком видел страх
И вой тот волчий, заунывный…
Война. Как трудно вспоминать…
Мне было семь, сестренке восемь.
И нас двоих «тянула» мать,
Отца убили на допросе.
Он ранен был и в плен попал.
(Потом нам так и написали).
Но немцам слова не сказал –
Ему посмертно орден дали.
И трудно очень вспоминать,
Как, наклонясь над похоронкой,
Рыдала горько наша мать,
Держа в руках конверт тот черный.
И мы с сестренкою стояли,
В глаза втирая кулачки…
Еще тогда не понимали,
Что значат «черные листки».
И не было семьи, поверьте,
В то время грозное войны,
Не голосили б где о смерти
Отца ли, брата ли, сестры.
Народным было наше горе…
Фашисты лезли на Москву.
И гул орудий будто в споре,
У Химок резал тишину.
И в октябре, как волчья стая,
Блестели в утренней росе…
К нам танки с черными крестами,
Ползли по Минскому шоссе…
Не знаю, что в газетах было,
Что Левитан с утра вещал…
Я расскажу, что не забыто,
И что ребенком увидал.
Повсюду паника царила
И слухи, словно пауки…
Я видел, как толпа громила
Универмаг наш и ларьки.
Тащили все – еду и шмотки.
В мешки бросая, в рюкзаки.
И соль, и золото, и водку,
А кто – хрустальные горшки.
Шоссе Рязанское забито –
Бегут! Машин, повозок ряд,
Везут добро, тюки пожитков
И дети малые пищат…
И только мы потом узнали –
Чтоб не была Москва сдана,
Солдаты русские стояли
С последней связкою гранат…
Их было только двадцать восемь
И помощь неоткуда ждать,
Но не уйти, окоп не бросить,
А, умирая, защищать!
А сколько их в боях убито,
Чтоб нам потом спокойно жить –
В могилы братские зарыто…
Нам никогда не позабыть.
Войну добром не вспоминаем.
Война и горе, и беда,
И никогда не забываем,
Как было тяжко нам тогда.
Голодным было детство наше.
И мы с надеждой ждали мать,
Что