– Через пять минут, – мягко ответила Лиза, и девушка кивнула, закрыв дверь.
– Она уже третий раз за месяц, – продолжила я, понизив голос. – Панические атаки, бессонница. Направляли к неврологу, но она возвращается, говорит, что таблетки не помогают.
Лиза сняла очки, потирая переносицу:
– Стресс на работе?
– Развод, по-моему. Нужен психотерапевт, но она боится стигмы.
– Попробуем поговорить вместе. Иногда поддержка важнее рецепта…
Я кивнула, отмечая в блокноте, чтоб не забыть. Мы работали в тандеме уже полгода, и такие диалоги стали ритуалом – кратким, но емким обменом фактами и сочувствием. Иногда Лиза накладывала на меня свои обязанности терапевта, и не только она. Врачи могли брать обязанности младшего персонала, младший персонал брал на себя роль вершителей судеб, и это было по истине безумием.
Часто ловила себя на мысли, что пациенты стали чем – то вроде большой, шумной семьи. Не идеальной, но той, что держалась вместе вопреки всему.
Три месяца назад я впервые услышала о ней. В коридоре поликлиники, за чаем с мятой, медсестра шепотом обронила: «Она приносят покой. Как ангел». Ее глаза скользнули к окну, где тусклый свет падал на плакат с надписью «Милосердие – основа медицины».
«Ангел смерти» – она, приходила к тем, кто застрял между жизнью и болью, чьи голоса уже не могли крикнуть «хватит». Я думала, что это метафора, пока не увидела Маргариту Павловну.
Ей было 89. Рак, четвертая стадия. Каждый вдох – как нож под ребро. Дочь, приезжавшая раз в месяц, оставляла у дверей пакеты с обезболивающим и деньгами. «Сделайте что – нибудь», – сказала она тогда, не поднимая глаз.
Первый выезд. Дом был старым, пахло лекарствами и пылью. Пенсионерка открыла не сразу – голос за дверью дрожал, будто спрашивал пароль. Когда мы вошли, я увидела запустение: горы немытой посуды, пожелтевшие рецепты на столе, фотографии детей в рамках, затянутых паутиной.
Лиза взяла на себя мягкость, которой я не ожидала: поправляла подушки, гладила Маргариту Павловну по руке, будто та была ребенком. Осмотр прошел быстро – гипертония, отеки, забытые таблетки. Пока Лиза выписывала бесполезное направление, я собирала мусор в пакет, стараясь не смотреть на полки с дешевыми безделушками. И тогда заметила.
Она стояла у комода, спиной ко мне, и что – то зажала в ладони. Я замедлила движения, краем глаза уловив движение: кусок пластилина, прижатый к ключу, лежавшему рядом с кружевной салфеткой. Лиза аккуратно сняла оттиск, словно археолог, не желающий повредить артефакт. Ключ вернула на место, пластилин спрятала в карман халата.
– Лиза, – позвала я, и она вздрогнула. – Поможешь с сумкой?
Ее глаза встретились с моими на долю секунды – холодные, как сталь под слоем льда.
– Сейчас, – улыбнулась она Маргарите Павловне. – Вам нужно больше отдыхать, мы завтра пришлем соцработника.
На улице я ждала объяснений, сжимая руки в карманах,