/Мы сидели в каменном подвале и мёрзлых окопах. Со снабжением по-прежнему было плохо. Наши пайки таяли в полковых тылах. Даже махорка, горьковатая на вкус, делилась россыпью по карманам начальства. На передний край доходил только запах её сизого дыма.
Савенков, мой зам по пп, часто и надолго уходил по важным делам в тылы полка и батальона. Возвращался в траншею и дышал на нас перегаром самогонки и запахом табака. Мы, – это командир взвода старшина Панин, солдаты и я, командир пятой стрелковой роты./
Наша линия обороны проходила по окраине города Белого. Мы держали немцев в полукольце: винный склад-льнозавод-мельница и часовня около больницы. У немцев был один только выход из города – по дороге на Духовщину.
Итак, в наших руках была кирпичная часовня около больницы. Когда-то в эту часовню выносили умерших. Морг не морг, вроде того. Часовня на два покойника. Солдаты, державшие в ней оборону, спрашивали:
– «Что это за кирпичная будка?».
Часовня находилась от здания больницы всего в двадцати метрах. В больнице сидело до роты немцев. Березину предложили окрестить её кузницей. Он согласился. С тех пор во всех донесениях и отчётах стали писать именно так – «кузня!»
Мы в это название не верили. Ни кузнечных горнов, ни старой наковальни, ни старых подков, ни проволоки, ни ржавых гвоздей нигде вокруг не валялось. Из окон больницы немцы постреливали в «кузню» в открытый проём двери. Лёжа за кирпичным постаментом, нельзя было поднять головы. Теперь нет ни больницы, ни «кузни». На их месте в земле остались наслоения битого кирпича. Они давно покрылись землёй и поросли зелёной травою. Место, где стояла больница, я нашёл по битому кирпичу. О том, как она исчезла, я расскажу особо.
Зима сорок первого года нам запомнилась лютой и голодной. Каждая малая кроха хлеба имела для солдата жизненное значение. Вот почему знакомство с послевоенным городом Белым началось именно со столовки. Мне казалось, вернись я сейчас опять в Белый, и я буду снова там голодать. Но столовские щи со свининой развеяли все мои сомнения.
В январе сорок второго снег, мороз и метели загнали немцев в натопленные дома. Они не вылезали из них и держали оборону. Без техники они наступать не могли. Танки зимой по глубокому снегу не шли. Моторы глохли на сильном морозе. Топливом для танков у немцев служил голубой эрзац-бензин.
В городе и на окраине в руках у немцев были все жилые дома. А мы сидели в каменном пустом подвале. Он находился в двадцати метрах от жилого дома.
Немцы были не дураки, они не стали занимать пустой и холодный подвал. Им в голову не пришло, что в каменный обледенелый подвал можно посадить живых людей и заставить там сидеть целую зиму.
Наш генерал рассуждал иначе. Винный погреб он окрестил «складом с/х машин» и велел посадить туда полроты солдат.
Не думайте, что я тогда был недоволен своим генералом.