Мы надеемся, что вы никогда не…
– Хватит! – закричала Мэриголд.
Распорядитель готов был заметить, что принцессам не полагается кричать, но Мэриголд прошла мимо него и распахнула настежь окно:
– Убирайтесь отсюда! Вон!
Птицы не шелохнулись. Некоторые склонили головы и вопросительно посмотрели на распорядителя. Пеликан сел на коврик рядом с ванной.
Мэриголд надоело, что её игнорируют. Она схватила ближайшее ведро с утками и потащила его к открытому окну, разбрызгивая воду на пол.
Снаружи на лужайке Розалинда подошла ближе к стене дворца. Мэриголд уже видела сияние волос Розалинды и слышала чудесный смех, от которого распускаются пионы. Мэриголд замешкалась, но лишь на мгновение. А затем опрокинула ведро прямо на голову Розалинды. Это был момент триумфа, подаривший Мэриголд глубокое чувство удовлетворения: громкий плюх воды, облившей Розалинду с головы до пят, удивлённые крики уток, внезапно оказавшихся в воздухе, гробовая тишина, которая сковала огромную толпу, глядящую снизу вверх на Мэриголд в окне. Мэриголд держала пустое ведро как трофей. Она чувствовала себя победительницей.
Королевский распорядитель задрожал от возмущения.
– Ты! – воскликнул он, указывая на Мэриголд. – Злобный, испорченный ребёнок!
На этом триумф закончился. Гости поспешили к Розалинде, спрашивая, всё ли с ней в порядке, не подхватит ли она простуду. Королева Амелия прижала Розалинду к себе, согревая, а король Годфри отправил слуг за одеялами. Птицы в ванной комнате впали в буйство. Оставшиеся утки, увидев, что их товарищи взмыли в воздух, не захотели оставаться в стороне и тоже вылетели наружу, неистово распевая. За ними последовали канарейки и малиновки, затем павлины, лебеди, орлы – все полетели к окну. Принцессу Мэриголд окружила мешанина крыльев, клювов и когтей, и не успела она понять, что происходит, как птицы вытащили её в ночь.
Конечно, удержать принцессу они не могли. Мэриголд почувствовала, что падает. С ужасным треском она рухнула в самую гущу живой изгороди, в то время как птицы кружились над ней, сбивчиво распевая о любящем сердце Розалинды и её изящных пальчиках. Это зрелище до того потрясло придворную чародейку, что она пустила в ход все заклинания для фейерверков разом. Когда те с грохотом взорвались над крышей дворца, птицы пронзительно закричали. Так же завопили и все гости.
– Война! – услышала Мэриголд чей-то крик. – На Имбервейл напали!
Когда Мэриголд выбралась из кустов, вся в синяках и царапинах, она увидела, что праздник закончился. Птицы сорвали большинство бумажных фонариков, которые валялись на траве сплошной бесформенной кучей. Гости в панике разбежались, опрокинув кувшины с лимонадом и подносы с изысканными пирожными. В ночном воздухе висел дым. Розалинду, должно быть, унесли во дворец, но король и королева всё ещё стояли на лужайке, и Мэриголд никогда не видела их в такой ярости: король Годфри сжимал кулаки и бросал бессвязные угрозы, а королева Амелия выглядела так, словно готова была начать войну немедленно.
– Мэриголд! –