– Салом и пирогом тебя ризничий одарил?
– Да. Он добрый человек.
– Ты внес их в кухонную книгу записей?
– Не беспокойся, у меня там особый счет.
Они придвинулись поближе к теплому боку осла. Антонен на секунду задумался о грехе чревоугодия, усугубленном кражей съестных припасов, но счел, что вина лежит не на нем, а на его товарище, и его сомнения рассеялись.
Немного позднее они собрали сухие ветки для костра и натянули на голову одеяла. Робер достал кремень. Твердый камень несколько раз ударился о металлическое кресало, выбив пучок искр, и его хватило, чтобы подпалить трут. Робер подул на огонек. Сложенные кольцом ветки разгорелись от него за несколько секунд. Приятели разложили вещи вокруг костра.
– Антонен!
Антонена уже клонило в сон. Он что‐то пробурчал, поплотнее заворачиваясь в одеяло и зная, что это ему не поможет. Ночью Робера всегда тянуло поболтать. И он все равно не отстанет, пока не получит ответа.
– Где мы возьмем козлиную кожу?
– Спи.
Робер раздул огонь и устроил себе постель. Лес тихонько разговаривал. Приятный ветерок колыхал верхушки крон. Вместе с ним с деревьев неспешно сходил на землю сон.
– Где мы найдем козлиную кожу? – снова забубнил Робер.
– У дубильщика, – немного помедлив, ответил Антонен. – И никаких коз мы искать не будем, только телят.
– Телят?
– Да, мертворожденных.
– Мертворожденных? Ты спятил?
– Нет, именно из кожи мертворожденных телят делают самый тонкий пергамент – велень.
– Наш приор сошел с ума. Кто пишет на велени?
– Тот, кто собирается написать нечто важное, я так думаю.
Робер долго обдумывал этот аргумент, а его приятель тем временем крепко уснул. Робер взвешивал все за и против, как его учили в доминиканской школе.
– Мертвые телята, – подытожил он, закрывая глаза. – Гадость какая.
Глава 4
Веленевая кожа
Чтобы найти дубильню, карты не требовалось. Кожевников изгоняли за черту города. Отыскать их не составляло труда, нужно было только идти вдоль крепостной стены на отвратительные запахи, среди которых преобладал один: смрад замоченных кож.
Им повстречалась повозка мясника с горой туш, облепленных мухами. Мясник согласился подвезти их, и он уселись сзади.
– Как ты можешь это выносить? – простонал Антонен, едва сдерживая подкатившую тошноту.
Робер, положив котомку на тушу, с удобством разлегся на ней, подняв целый рой мух.
– Расслабься, брат мой. Христос тоже явился в мир во плоти.
– Но не во плоти тухлого теленка.
– Во плоти распятого человека, а это то же самое. Отдыхай.
От пройденных за день шести лье ноги и правда отяжелели. Пробираясь среди туш по узкой дорожке, ведущей к кожевенной мастерской, Антонен гадал, что заставило приора Гийома проявить такую волю. Он как никто бережливо относился