– Не знаю, – еле слышно сказал Эймерик.
– Зато я знаю, – голос Эбайла по-прежнему был полон сарказма. – Я скажу, что даже Висконти относится к своим вассалам лучше, чем савойцы – к нам.
Явная угроза в адрес Амадея. Видимо, сеньор Шаллан считает его, Эймерика, посланником двора Шамбери. Что было не просто ошибочно. А опасно.
– Вы заблуждаетесь, – инквизитор решил немедленно прояснить ситуацию. – Уверяю вас, – его резкий тон, казалось, удивил собеседника. – Ни дом Савойи, ни дом Монферрато, ни дом Висконти здесь ни при чем. Я послан сюда, чтобы осуществить власть Святой Римской церкви, – торжественно сказал Эймерик и добавил немного помягче: – Надеюсь, этому вы противиться не будете. Сеньор Эбайл, поверьте, инквизиция не собирается вмешиваться в обычное правосудие. Вершить его по-прежнему будете вы, как и положено. Я борюсь лишь с тем, что угрожает душам ваших подданных, – душам, которые должны принадлежать Господу нашему. Если вы мне поможете, это не только принесет пользу вашим землям, но и дарует благосклонность Папы.
Эбайл долго молчал, пристально глядя Эймерику в глаза. А когда заговорил, инквизитор понял, что тот готов смириться с неизбежным.
– Вы просите о помощи. Но мои подданные возненавидят меня, если я дам вам солдат.
– У меня есть люди, – пожал плечами Эймерик. – А если понадобится подкрепление, вы просто скажете, что Амадей вас заставил.
– Тогда я покажу свою слабость и потеряю уважение в их глазах, – возразил Эбайл, а потом со вздохом добавил: – Хорошо, я не могу запретить вам осуществить задуманное. Но скажите хотя бы, что сделало вмешательство инквизиции столь необходимым?
– Нет, сеньор Эбайл, по крайней мере пока. Возможно, того, что я ищу, вообще нет или оно не настолько серьезно. Тогда в трибунале инквизиции не будет нужды, – Эймерик заметил мелькнувшую в глазах Шаллана надежду и сдержал ухмылку. – Однако могу обещать, что, получив доказательства, если таковые найдутся, я не только немедленно поставлю вас в известность, но и сделаю так, чтобы в последующих за этим событиях ваш дом не был скомпрометирован.
– Теперь и я кое-что скажу, – Эбайл наклонился над столом и положил руку на запястье Эймерика. – Жители этих долин хорошо ладят друг с другом. Мы живем тихо, без ссор и потрясений. Не знаю, многие ли сеньоры могут в наше время сказать нечто подобное. Ни одно ваше действие не должно нарушить такой порядок вещей. Считайте, что я умоляю вас об этом.
– Пока я ждал аудиенции, – подумав, сказал Эймерик, – в комнате, тут рядом, пролистал открытую кем-то рукопись. Текст Арнольда де Вилланова, Aphorismi de gradibus. Одно предложение там было подчеркнуто.
– Я понял, о какой фразе вы говорите, – кивнул Эбайл. – Quod divisum est divideri not potest. То, что разделено, нельзя разделить.
– Именно. Если сорняк, выполоть который