– Миша, извини меня.
– Не надо извиняться.
– Я… хочу тебя…
– Серьёзно? – он с помрачневшим весельем повернулся к Агате.
– Хочу тебе сказать, – исправилась она, – объяснить…
– Заинтриговала… оговоркой “по Фрейду”.
– У меня есть проблема. Появилась лет пять назад… Это проблема с памятью. Я… – Михаил сразу стал серьёзен, – кое-что я помню, из произошедших событий. Но моя память после отравления снова как будто склеена. Похожие события объединились, оказались сдвоенными, и я не знаю, какие именно когда происходили. С кем… и как именно.
– Не понял, – Михаил нахмурился, а Агата закусила губу, пытаясь собраться и рассказать доступнее.
– Ты знаешь, что люди, иногда вследствие травм и сопровождающих эти травмы событий, теряют память. Пропадают воспоминания или полностью, или частично, в зависимости от того, как сознание решает защитить индивида. Цель сознания – сделать возможным наше существование. Плохие моменты мы помним, чтобы в будущем не испытывать их вновь – это маячки, ограждающие нас от боли. Мы стремимся к счастью, грубо говоря, к тому состоянию, когда не будет тревоги. Это повышает выживаемость. Мы помним плохие моменты слабой интенсивности: горячая плита – не трогай, грубый человек – не разговаривай, прогул урока – домашнее наказание. Но если происходит что-то в крайне степени плохое, настолько болезненное, что испытай такую боль ещё раз – можно погибнуть… И тогда сознание включает защиту, например, стирает неудобные эпизоды. Первый раз со мной произошло это несколько лет назад. Но я, – она прервалась и отдышалась, – не хотела “не помнить”. Я хотела… свои воспоминания обратно. Знала, что они у меня есть. Это был мой логический вывод. Иначе… не важно. Я восстановила память. Что-то было стёрто. А что-то (самое сложное) было изменено. Ты знал, что мы помним не само воспоминание, а своё последнее “воспоминание о нём”, копию. И тогда я заметила, что события не просто переписаны, перепридуманы мной. Они соединены с похожими событиями, но более удачным, счастливыми, либо просто два-три события, как одно. Были даже куски, смешанные с кинофильмами. Я, как реставратор, убрала все фальшивки. Понимаешь? – Агата взглянула на Михаила.
– Да, и…
– И… сейчас я чувствую, что вспоминаю фальшивки. Их очень мало, но я не доверяю им. Я не “Не верю” тебе. Просто, у меня каша в голове из разных круп.
– Теперь кое-что понятно, – он помолчал. – Значит, события сдваиваются?… Хм, – Михаил зло усмехнулся, –