Он привел ее в зал, где стены были покрыты зеркалами, а в центре стояла чаша с черной жидкостью.
– Доверие нельзя взять. Его можно только отдать, – Каэл провел лезвием по ладони, капли крови упали в чашу.
Жидкость забурлила, и зеркала ожили, показывая их отражения – но не тела, а души. Алисия увидела себя: девочку, прячущуюся в пещере с Торином, потом – вора с глазами, полными ярости. Каэл же стоял в доспехах, держа на руках мертвую Иларию.
– Твоя очередь, – он протянул ей клинок.
Она разрезала ладонь. Их кровь смешалась, и Печать Доверия вспыхнула золотым светом.
Боль была острой, но краткой. Теперь они видели друг друга насквозь: каждую ложь, каждый страх. Каэл первым нарушил тишину:
– Ты боишься, что полюбишь меня.
– А ты – что я убью тебя, – парировала Алисия.
Он рассмеялся, и смех его звучал горько.
– Тогда начнем с малого. Доверься мне…
Он взял ее руку, прижав к своему сердцу. Под кожей билась Печать Смерти – черная и холодная.
– Она убивает меня каждый день. Но ты… ты можешь остановить это.
Ночью Алисия бродила по коридорам, пока не нашла потайную дверь. За ней скрывалась комната, уставленная портретами Иларии. На столе лежал дневник с обугленными краями:
«Он не понимает. Чтобы разрушить Печать, нужно не убить любовь… а предать ее».
– Ты не должна была это видеть, – Каэл стоял в дверях. Его голос дрожал.
– Почему? Боишься, что я узнаю правду? – она подняла дневник. – Ты заставил ее предать тебя, чтобы спасти.
Он рванулся вперед, вырвав книгу. Зрачки его сузились, как у зверя.
– Ты не знаешь, о чем говоришь!
Они сражались молча: она – словами, он – силой. Он прижал ее к стене, его дыхание обжигало, а пальцы впились в ее плечи.
– Ты думаешь, я не пытался?! – прошипел он. – Я готов был на всё, чтобы спасти ее! Но она…
Его голос сорвался. Алисия внезапно поняла: его ярость – это боль. Та же, что гложет ее из-за Торина.
Она притянула его к себе, целуя с яростью, в которой не было ненависти. Его руки опутали ее, как цепи, а зубы впились в губу, смешивая кровь с соленым вкусом слез.
– Перестань… – выдохнула она, но сама тянулась ближе.
– Не лги, – он сорвал с нее корсет, и холодный воздух коснулся кожи. – Ты хочешь этого.
Печать Доверия пылала, связывая их в единый клубок эмоций. Он поднял ее, посадив на край стола, и его губы скользнули по шее к ключице. Каждое прикосновение было одновременно болью и обещанием.
– Ты… ненавидишь меня? – спросила она, чувствуя, как его руки исследуют ее тело.
– Ненавижу, – он впился зубами в ее плечо. – За то, что ты заставляешь меня чувствовать.
Их ритм стал неистовым, как битва. Зеркала вокруг трескались, отражая сплетенные тени. Печать на груди Алисии светилась ярче, сливаясь с черным узором Каэла.
Она очнулась на полу, завернутая в его плащ. Каэл стоял у окна, его