Он родился в семье советского торгового иностранного представителя и домохозяйки. По тем временам – семья невиданного почёта и достатка. Родился, можно сказать, непосредственно в Индии, в Дели. Как единственный сын был окружен всяческим вниманием и материальным благополучием.
Отец и мать проявляли своё внимание по-разному. Отец был строг и непримирим, старался, чтобы малейшая шалость ребенка не обходилась без наказания. Всё это делалось, разумеется, для того, чтобы «не вырос какой-нибудь рохля». А мать всегда втихаря его жалела, разрешая всё, и трепетала перед отцом: «лишь бы не узнал».
В результате Николай рос всё-таки «рохлей», изо всех сил пытаясь «выпросить» любовь и уважение отца и, презирая мать. С каждым годом недовольство отца росло, поскольку он не обнаруживал в наследнике необходимых качеств.
Грянула перестройка, очень быстро они вернулись в Союз. Но отец, благодаря многочисленным связям, успел хорошо устроиться, и семья ничуть в достатке не потеряла.
Сынка пристроили в престижный институт. Там он звёзд с неба не хватал, поскольку вовсе не хотел быть никаким международником, а хотел корпеть над своими бабочками и жуками, которых собрал огромную коллекцию. Его неодолимо привлекал огромный, живой мир насекомых, которых он безмерно уважал за многочисленные качества приспособляемости, выживания, гениальности устройства и размножения.
Отец иначе как с брезгливым презрением и не думал относиться к сыну, потому что, на его строгий взгляд ума и каменное сердце, отпрыск получился никудышный. Да ещё эта курица-жена, как назло, больше никого не смогла родить.
Он мечтал о точно таком наследнике, каким был сам – не слюнтяй, умный, пробивной, а вышел сентиментальный недоносок.
– Всё эта курица… всё она, её кровь. Тьфу!
Однажды, вернувшись с совещания злой, он хотел поискать нужную книгу, а на него вместо книг вывалились коробки с этими гадкими жуками. Всё было немедленно растоптано, уничтожено. Мать с сыном закрылись от него в ванной комнате, пока он бушевал и громил всё, включая и ноутбук сына. Потом ему было очень стыдно за эту вспышку: «Проявил слабость. Показал слабость. Нет, так нельзя. Так и до самопрезрения докатиться можно». С этого дня отец зарекся проявлять хоть какие-то эмоции.
Вот после этого случая Николай и полез в петлю. Его удивила реакция матери. Он думал, что она поймёт, пожалеет и всё такое. Но её как подменили, она стала чем-то походить на отца в своих упрёках и недовольстве им. Будто бы сын явился причиной их давнишнего взаимного охлаждения и негласной жизни «каждый сам по себе».
Не то чтобы у Николая не было друзей… Был друг Мишка. Жили в одном дворе. Когда родители запретили ему общаться с этим «пнём деревенским», он встречался с Мишкой тайком. Когда Мишку забрали в армию, такого же понимающего друга среди однокурсников он не нашел. Все они, как один, были заточены на дипломатическую карьеру и его жуков-гусениц на дух