еще ребенок, – внутренне подосадовала сестра Мария. – Ах, эти члены комиссии. Они готовы войти в чье угодно положение, но только не в положение несчастных крошек. С тех пор как в опекунский совет и комиссию по усыновлению ввели простых обывателей, началось это безобразие. Когда решение принимали только профессионалы, к вопросу усыновления подходили гораздо строже. Во всяком случае, никто бы не доверил ребенка старику и девчонке. Он, видите ли, богат. Но разве деньги могут заменить малышке семью, любящих отца и мать?»

      – Не сомневайтесь, я буду хорошей матерью, я даже пеленать умею! – словно услышав мысли сестры Марии, воскликнула Сесиль, чем тронула доброе сердце монахини.

      – Даже так? – улыбнулась она. – Где же вы этому научились?

      – У меня были младшие братья и сестры. Нас у мамы дюжина: двенадцать человек.

      – Ах вот как. Ну что ж, тогда пройдемте к детям. Кстати, здесь нет грудных, поэтому ваше умение пеленать пока не пригодится. Я правильно поняла, вы впервые обратились в подобное общество?

      – Да, – подтвердила Сесиль.

      – Тогда должна предупредить: приготовьтесь к разочарованию.

      – Что вы имеете в виду? – насторожился Доферти.

      – Ничего страшного, – успокоила его сестра Мария. – Лишь то, что, возможно, вам не удастся сделать выбор именно сегодня. Многие пары подолгу ищут своего малыша, и от момента получения разрешения на усыновление до самого усыновления порой проходят месяцы, а то и годы.

      – Я не шляпку выбираю, а ребенка, – запальчиво воскликнула Сесиль, – и уверена, что мы здесь первый и последний раз!

      Монахиня нахмурилась.

      – Не осуждаю тех, кто долго выбирает, – строго сказала она. – В таком серьезном деле спешка подобна преступлению. Миссис Доферти, если вы не хотите выглядеть в моих глазах легкомысленной, поясните, пожалуйста, что вы имели в виду.

      Генрих нервно заерзал в кресле, но Сесиль на этот раз не стушевалась. Она горделиво вскинула голову и четко произнесла:

      – Мы возьмем того ребенка, которого пошлет нам Господь.

      Добрая улыбка вновь осветила лицо сестры Марии. Она поймала себя на мысли, что симпатизирует этой юной особе, рвущейся стать матерью.

      – Как же вы собираетесь узнать волю Всевышнего? – кротко спросила она.

      – Очень просто: какой ребенок потянется к нам первым, тот и наш.

      Монахиня с пониманием кивнула и обратила свой взор на Генриха.

      – Мистер Доферти, согласны вы со своей женой?

      – Безусловно, – не раздумывая, ответил тот.

      – Что ж, тогда я, увы, представляю, кого вам пошлет Господь, – загадочно опечалилась монахиня.

      Супруги удивленно переглянулись, но задавать вопросов не стали.

      Сестра Мария минут пять водила их длинными коридорами и наконец остановилась перед массивной дубовой дверью.

      – Детей предупредили, они ждут гостей, – тяжело вздохнув, сказала она. –