– Ты лучше других знаешь, что мир наполнен бессмысленной ненавистью, – заговорил Юба. Его голос звучал будто бы сразу отовсюду, сливаясь с воздухом воедино. – И что бороться с ней бесполезно, потому что каждый человек мыслит иначе, у каждого своя вера, своя правда, свой мотив. Поэтому человечество, ведомое бесчисленным множеством различных интересов, попросту обречено существовать в вечном конфликте.
Дэвид всего лишь выполнял свою работу. Предотвратил теракт в крупнейшем торговом центре Детройта, убив одного из командиров террористической организации «Аум синрикё». А потом кто-то продал информацию об этом, кто-то из своих, кто работал рядом с ним в тот день.
– Но я могу исправить это. Я могу объединить человечество.
В тот вечер, когда он пришёл на опознание своего сына и увидел его маленькое, ещё совсем детское лицо с которого полностью сняли кожу – неаккуратно, с засечками, будто соскоблив ее бритвой – Дэвид ощутил, как внутри него словно сорвался с петель лифт. И затем осталась только безразмерная, холодная пустота.
– Идеальный мир, где у всех будет одна воля.
Жена не смогла справиться с утратой и через несколько недель выбросилась из окна. Дэвид почти не говорил с ней про сына. Он просто не мог. Думал, что таблетки и психотерапия смогут ей помочь, и только потом обнаружил нетронутые блистеры в тумбочке с нижним бельём.
– Мир, забравший лицо у твоего ребенка, должен так же исчезнуть. Пускай его утраченное лицо станет олицетворением грядущей реальности: без войн, без насилия, без вражды. Реальности, где людей сплотит одна цель.
Еще одни похороны, на которых у него уже не было сил рыдать. Он стоял над вырытой могилой, из бортов которой торчали полиэтиленовые пакеты, и таращился в яму, не понимая, чего ради стоит продолжать жить.
– Ради него. Ради себя. Ради всех нас. Ты должен сделать это, Дэвид.
Юба протянул ему пистолет.
Полиция полностью оцепила завод, прибыли несколько отрядов службы безопасности из корпорации «Ханзо»: они досконально обследовали территорию на наличие улик и фиксировали потери. Всюду шумели голоса, мерцали фонари, гремели тяжелые шаги экзоскелетов. Была уже глубокая ночь.
Возле одного из мобильных пунктов стоял директор службы безопасности корпорации «Ханзо» – Ясубицу Мацумото. Слева от него на резиновом матрасе лежал мертвый член группы быстрого реагирования. Из его затылка выходил толстый оптоволоконный кабель, транслируя на монитор последние минуты его жизни: запись с оптических имплантов, сохраненную в нейроинтерфейсе.
– Ну что? Есть мысли? – спросил майор спецназа, отойдя от группы полицейских.
– Почерк