Мне очень жаль, что ты умираешь, я буду очень скучать, я тебя люблю – это сухой остаток всей ситуации.
Страх за детей – один из самых больших, пожирающих мам страхов. Гарантий, что все обойдется, нет никаких и никогда. Над головой ребенка не тикает счетчик, сообщающий о том, сколько он проживет, – и это пугает больше всего. Может ли с ним что-то случиться завтра?.. Конечно, может. А может и не случиться, может, ничего не произойдет и через год, а произойдет тогда, когда тебя уже не будет в этом мире. Здесь и правда возможно все. Но ожидание этого самого завтра может затянуться до конца жизни. И излишняя тревожность – как та, с ночными бдениями за дыханием, – дает лишь мнимое ощущение контроля. Сделайте хоть маленькое допущение, что вас никто не спросит, умирать вашим детям или нет, и вам станет можно все. Вы, конечно, немного участвовали в принятии решения, когда вашим детям прийти сюда, в этот мир, но когда им уходить – уже не ваша зона ответственности.
Глава 3. Адаптация
7 ноября 2021 года. Я решилась рассказать обо всем в соцсетях. Чувств, которые меня переполняли, было невыносимо много, мне нужно было срочно ими поделиться, а заодно осознать их и оформить. Я не ждала откликов, не хотела жалости, понимала, что выпаду из обычной жизни. В этом, кстати, было мое заблуждение, и я бы назвала этот период «Возвращение в жизнь, или Путь к себе». Я не хотела просто потеряться, а после каждому объяснять, куда пропала, хотя тогда я, возможно, преувеличивала свою значимость, и мне хотелось верить, что искать меня все-таки кто-то будет. Также я не хотела, чтобы история Олесиной болезни и лечения обрастала ненужными слухами, хотела сама быть первоисточником новостей.
Сейчас я понимаю, что написать тогда обо всем в соцсети было правильным выбором. Во-первых, я черпала от читателей много сил и поддержки. Во-вторых, находила нужную информацию и контакты. В-третьих, что немаловажно, это помогло в сборе на лечение, которое подарило нам целых два месяца жизни Олеси. А еще наша история помогала другим, давала веру в выздоровление, а после ухода дочери – веру в жизнь после потери.
* * *
Перед госпитализацией, да и при каждом общении с новой больницей и врачами, мы пытались как-то выделиться на фоне других, чтобы получить повышенный приоритет. Искали, например, контакты главного врача – по слухам, хирурга от бога.
Я раньше не понимала, что хирург – очень обобщенное понятие. «Хирург – значит, делает все операции, – думала я, – много детей спас… И нас спасет». Но оказалось, что конкретно этот главврач-хирург не имеет отношения к онкологии. Тем не менее мы как-то пробивались, хотели быть под опекой самых лучших врачей, занимались этим раз за разом. Нет, это