Я неопределённо махнул рукой, развернулся, и, увязая в песке, побежал к гравилёту.
Мы взлетели через десятьминут, не желая задерживаться в этом месте.
– Вижу развалины какого-то поселения и остатки железной дороги, – доложил Аркадий Натанович, глядя наружу.
– Где?! – спросил младший брат.
– Вот они, смотри.
– Действительно… – пробормотал Борис Натанович. – Вы, как хотите, а я не понимаю, как это может быть.
– Искажение реальности, – сказал я. – Ушло искажение, и снова всё нормально. Сам не понимаю, что это такое и как работает, но когда-нибудь надеюсь понять.
Но самое странное произошло, когда мы связались со всеми, кем надо, наш штурман уточнил курс, и мы поняли, что никто не задаёт вопроса, где мы пропадали целые сутки. Вскоре выяснилось, что наши радиособеседники – как в Аресибо, так и в Сан-Антонио-де-лос-Баньос на Кубе свято уверенны, что сегодня десятое августа одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года, пятница.
В то время, когда мы точно знали, что сегодня одиннадцатое августа того же года, суббота.
Знали, но ума хватило не кричать об этом знании в радиоэфире.
– Оно нам надо? – философски заметил по этому поводу Сергеев. – Не хватало ещё, чтобы психами сочли. Смотрите. Сейчас одиннадцать часов пятнадцать минут. Примерно в это время вчера случился Бермудский треугольник. Очень удобно. Для нас. Для всех остальных мы просто продолжаем полёт, и только мы знаем про эти лишние сутки.
– Мы постарели на сутки, а мир этого не заметил, – заметил Аркадий Натанович с философской печалью.
– Посмотрим на это с другой стороны, – сказал я. – Мир не заметил, что мы стали мудрее и обрели новые знания. Значит, у нас преимущество.
До Аресибо долетели без приключений в начале четвёртого. На вертолётной площадке радиотелескопа нас встречали двое мужчин: один высокий круглолицый и улыбчивый, в очках, светлых летних брюках и тенниске с короткими рукавами, второй невысокий, плотный, словно Колобок из сказки, в сером костюме, рубашке без галстука и с ёжиком коротко стриженных волос.
Нодия плавно посадил гравилёт на бетон и выключил двигатель.
Мы вышли.
– Генри Митчелл! – протягивая руку, подкатился к нам Колобок. – Заместитель директора. К сожалению, господин директор был вынужден улететь в Штаты по делам, не терпящим отлагательств, но обязал меня принять вашу делегацию со всем возможным гостеприимством и обеспечить условиями для рабаты.
Последовало масса рукопожатий и улыбок, в ходе которых выяснилось, что мужчина в очках никто иной, как Фрэнсис Дрейк – известный астроном и большой энтузиаст поиска внеземных цивилизаций.
– Давно мечтал познакомиться с вами, – сказал я. – Можно сказать, я ваш фанат. Одна ошибка. На частоте один и сорок две сотых гигагерца мы ничего не поймаем. Сигнал затухает с увеличением мощности. Но догадка про длину волны в двадцать один сантиметр гениальна!
– Спасибо, –