Свете
Странно осенний февраль.
Тянутся жёлтые листья,
Белый открыт календарь,
Будто страницы из жизни.
Мечутся листья и снег,
Что там быстрее растает:
Утром летящая стая,
Медленный вечера бег?
Странно осенний февраль,
Только пронзительно белый.
«Странно осенний февраль…»
Странно осенний февраль,
Жёлтые листья под снегом.
Мысли уткнуться с разбегу
Задним числом в календарь,
Смену времён подстегнут,
Чёрное путая с белым.
Осени жёлтые стрелы
Молча в февраль попадут.
Что-то меняют холсты,
Солнечно стужу разбавив,
Кружат осенние стаи
Возле февральской черты.
Странно осенний февраль,
Жёлтые листья под снегом…
«Я не прощён вчера…»
Евгении Ивановне (маме)
Я не прощён вчера
И не прощён сегодня,
И послезавтра буду не прощён.
Но нынче колокол и хор,
И храм Господен.
И мир спасён.
«Вечер. Мать читает Голсуорси…»
Евгении Ивановне
Вечер. Мать читает Голсуорси.
Том второй, про первый не спросив.
Пробежала беглой встречей осень,
Первым снегом полночь разбудив.
Остудила зимняя прохлада,
Ледяные грянули дожди,
Сосны, что стояли молча рядом,
Устремились к Млечному Пути.
Облака остались где-то возле,
Всё сильнее ветреный распев…
Вечер. Мать читает Голсуорси,
Поделиться с вечностью успев.
«Вербное. Ветер по окнам…»
Дорогой моей Евгении Ивановне
посвящается
Вербное. Ветер по окнам.
Хлопья незваного снега.
Солнце курсивом залётным
Возле свинцового неба.
В иерусалимских началах
Вход отмечают Господен.
Путь отмеряется к Храму,
Что нам всё ближе сегодня.
Путь отмеряется к Храму,
Ветер в пути усмиряет.
Слышу, как в горнице мама
Тихо молитву читает.
•••
Вот мы и возвращаемся в Москву. Прощались с мамой. Это было свидание с детством, с юностью. Мы прошлись по тем местам, которые с нами навсегда. Старый парк, дома. Уютные дворики. Площадь, которая когда-то казалась огромной, приближающийся храм. Батюшка, который уже постарел.
В этой поездке горечь, память, философия и мудрость перемешались с болью утраты.
Мы возвращаемся в Москву. Из прошлого.
«Приход остался позади…»
Е.Д.
Приход