– Н-нет, мы пока что не пробовали… Это считается женским развлечением.
– Но хотелось бы? – уколол блондина Томас.
– Только если вместо яблок будет капуста, – ответил за товарища Феликс, бросая на Стефана шаловливый взгляд.
– Мы, Вермандо, предпочитаем более стоящие и подходящие для мужчин развлечения, – заявил Карл. – С одним из таких мы сегодня и тебя познакомим.
Друзья приблизились к окруженному ограждением круглому полю, отделенному от хижин дорогой. Вокруг столпился десяток крестьян с бутылками выпивки. Облокотившись о перегородку, они перекрикивали друг друга, махая руками.
– Делаем ставки, господа! Кто победит в этот раз: Уильям Маршал? Или может Дюгеклен?!
– Если выиграет Дюгеклен, клянусь своей коровой я съем носки Стива!
– Охох-хох! Готовься жевать и давиться! Я как раз не стирал их со дня вошествия на престол Иоана!
– Представляю вашему вниманию: Владимир Первый и Владимир Второй! Родные братья, а по совместительству тески и смертельные враги с самых яиц!
На арену поставили двух крупных петухов и стали сталкивать их друг с другом. Внимание аристократа привлек яркий блеск железных шпор на птичьих ногах. Одобрительно и нетерпеливо взревев, зрители принялись подначивать соперников, свистя и махая руками. Пестрый петух подпрыгнул, налетев на противника. Тот отскочил в сторону и тут же напал на него сам, выставив лапы вперед. Пух и перья брызнули во все стороны, окрасившись красным. Первая кровь окропила землю арены. Мужики ликовали. Кто торжествующе, кто разочарованно, но все в предвкушении.
– Вла-ди-мир! Вла-ди-мир! Давай же, надери ему зад!
– Владимир! Владимир! Вырви ему хвост!
– Выклюй ему глаза!
Пока сородичи были заняты дракой, петух Синь тем временем склевал все пшено из общей деревянной кормушки и как ни в чем не бывало беззаботно прогуливался по дороге. Вермандо перевел взгляд на нескладного горбатого серва в мятой рубахе. Кто-то связал ее рукава за спиной мужика и он, пошатываясь, врезался в прохожих, надрывно горлопаня невразумительный бред. Все над ним только посмеивались и грубо отталкивали от себя.
– Я хочу двадцать четыре сына! Я соберу из них свою армию, и они завоюют мне троо-оон! Ну что, бабы, есть желающие?! Эй, Есенья! Ирэн! Налетайте! – принялся трясти тощими бедрами крестьянин, покачиваясь взад-вперед на лаптях. – Настоящие мужики только в деревнях остались, ни то, что ваши холеные горожане! Совсем обабились в своих поместьях!
– Что это за идиот? – отшатнулся от него мальчик.
– Он называет себя Славяном. Не обращай внимание, местная достопримечательность, позорящаяся каждую минуту своего существования, – пояснил Феликс, наблюдая как с серва спустили штаны и закинули в загон к свиньям. Плюхнувшись в грязь, он на коленях пополз за упавшей в грязь шапкой.
– И ему за нее даже платят, – усмехнулся Томас. – И не всегда тумаками.
– На эти подачки и живет, – вздохнул