После обеда Сокол сходил в город и, вернувшись, поставил в стойло нового коня. Конь оказался не из лучших, но чародею не много оставалось путешествовать. Что до обратного пути, то о нём он пока не думал.
Вечером шумный двор и вовсе встал на уши – в Порхов прибыл большой отряд новгородских вельмож. Господа попались требовательные и подтверждали свою власть мощным криком и тычками, раздаваемыми недостаточно расторопным слугам. Перепало и хозяину. Шум долетал до самых дальних комнат, и, когда слуга принёс ужин, чародей спросил, кто, мол, там такой важный прибыл.
– Поезд новгородского архиепископа Василия, – доложил слуга. – С ним десяток воинов, монахи, священники и скоморох.
– Неужели!? – удивился Сокол. – Сам Калика пожаловал? И где же он остановился?
– Они заняли целиком два дома, что по левую руку от вашего, – ответил слуга, расставляя по столу блюда. – Но беспокоить не велели. И к владыке никого не подпускают.
– Что, охраняют архиепископа? – спросил Сокол.
– Не то слово, – охотно поддержал разговор слуга. – Воины на входе стоят, все в железе, что твои витязи. На нашего брата рычат, а прочих любопытных и вовсе в шею гонят.
– Ну, это мы ещё посмотрим, – возразил чародей, набрасывая на себя плащ.
Княжич встрепенулся.
– Ужинай без меня, – сказал ему Сокол. – Пойду, навещу старого друга.
Борис недовольно фыркнул, но ничего не сказал. Когда Сокол вышел, он пожевал немного мяса с овощами и, не раздеваясь, улёгся на кровать. Спать ещё не хотелось. Раскрыв прихваченную у брата книгу, он углубился в чтение.
Однако очень скоро чародей вернулся. Да не один. Вместе с ним в комнату вошёл старик в богатой ризе, белом клобуке и с тяжёлым крестом на груди. Зачем священник нацепил на себя праздничные одеяния, а не что-нибудь обыденное, Борис так и не понял, но спрашивать, понятно, не стал.
– Знакомьтесь, – представил Сокол своих приятелей. – Это архиепископ новгородский Василий Калика, это суздальский княжич Борис Константинович.
Борис, смутившись, вскочил с кровати и поклонился священнику. Тот, в свою очередь, осенил юношу крестом и, не говоря лишнего слова, уселся на высокий стул. Откуда, со странным увлечением, принялся рассматривать выложенные на столе яства.
– Как они все надоели, – произнёс Калика, первым делом наливая себе вина. – Спасения нет никакого. Сплошь лизоблюды и лицемеры.
Одним махом опрокинув кружку, священник довольно крякнул. Сокол улыбнулся.
– Чего стоите? – сказал Калика. – Усаживайтесь. Хоть с путными людьми поговорю.
Они присоединились к архиепископу, тоже выпили. Калика посчитал на пальцах, который теперь день и, удовлетворившись подсчётами, решительно потянулся к мясу.
– Здравствует ли сестра твоя, Евдокия? – дожёвывая кусок, спросил он у Бориса.
– Спасибо, здорова, – удивился вопросу княжич.
– Это хорошо, что здорова, –