– Что? – переспросил Аластор растерянно.
Он как-то не думал, что вопрос относится и к нему тоже. Да и что сказать? Фарелли красиво сплел слова, но не повторять же за ним. И не скажешь теперь, что его бы устроила самая простая счастливая жизнь. Вот именно с тем, что перечислил итлиец. Чтобы и здоровье, и любящая жена, и дети, и всего остального в меру. Кто же откажется от денег, титула и земель, если сами пойдут в руки? Лишь бы по чести и так, чтобы не слишком. Чтобы не откусить кусок, который не проглотишь.
Но от него ждут совсем другого. Вот как внимательно смотрит Айлин, словно ей очень-очень важен ответ Аластора! Да и у Фарелли взгляд непривычно пронзительный…
– А я ни от чего хорошего не откажусь, – хмуро от неловкости буркнул Аластор. Подумал и добавил: – Но если надо что-то одно, то… Я просто хочу выполнить свой долг. Меня учили, что дворянин должен своей стране, мужчина – своей семье и друзьям, лорд – своим подданным. Вот. И я хочу только этого. Чтобы всегда быть рядом с теми, кому я нужен. Или хотя бы там, где могу сделать что-то правильное. Там, где могу выполнять то, что должен.
– Надо же… – тихо, еле слышно проговорил арлезиец. – Да вы как сговорились, господа. Такие желания… Мне теперь и самому безумно интересно, чем оно может обернуться. Донья Айлин? Не сочтите за нескромность?
– А я хочу изменить… – светло улыбнулась Айлин.
– Что изменить? – ляпнул Аластор и почти одновременно услышал заинтересованный голос Фарелли:
– Кому изменить?
Арлезиец прищурил искрящиеся от смеха глаза и с безупречной учтивостью промолвил:
– А я, видимо, должен спросить, с кем изменить?
Мгновение на поляне стояла полная тишина. А потом Айлин первая прыснула и рассмеялась. Миг – и Аластор поймал себя на том, что сам смеется. Искренне, взахлеб, не сдерживаясь проклятым этикетом. Хохотал Фарелли, поставив на землю снятый котелок с шамьетом, чтобы не уронить. И Раэн вторил ему так искренне и беззаботно, словно им всем и правда случалось много раз делать это вместе.
– Да ну вас, господа, – промолвила наконец Айлин, покраснев то ли от смеха, то ли от смущения. – Я сказала совсем не то, что вы тут… имели в виду. Я хочу изменить судьбу.
– Ни больше ни меньше? – вскинул резко очерченные брови арлезиец. – И чью же судьбу вы хотите изменить? И зачем?
– Я еще не знаю, – отозвалась Айлин с такой же полной искренностью. – Но знаю точно, что судьба не всегда правильна и справедлива. Иногда она как колесо в карете: попало однажды в колею – и катится, что бы человек ни делал. А я… я хочу менять ход этого колеса. Или хотя бы стать камешком в колее! Чтобы колесо с ним встретилось – и повернуло на другой путь. Правильный! Добрый! Или хотя бы справедливый…
– А вы не думали, прекрасная донья, каково при этом самому камешку? – медленно проговорил арлезиец, глядя на Айлин едва ли не… с жалостью? – Тому, на которое