И хотя час был уже не ранний, Ольтур упорно сидел под навесом у воеводской избы. И ждал. Не было сил уехать, не повидав ее на прощание.
Наконец дверь скрипнула и отворилась. Вышла Соколина. Нагнувшись под низкой притолокой, она не заметила Ольтура, но он выбросил руку и схватил ее за ногу под самым краем зеленого подола. Соколина взвизгнула и отшатнулась.
– А в лоб? – с негодованием воскликнула она, но шепотом, и плотно прикрыла дверь, чтобы не услышал воевода. – Ты чего тут сидишь, будто пес? Я думала, ты уже за три поприща уехал!
– И не жаль тебе было, что не повидала меня на прощание? – Ольтур поднялся.
– Чего жалеть? – Соколина уколола его взглядом, теперь уже снизу вверх. – Или я за десять лет на тебя не налюбовалась?
– А теперь тебе и без меня есть кем любоваться, так? – Ольтур оперся о стену возле ее головы, нависая над ней, но Соколина не сдвинулась с места.
Вместо этого она повернулась к стене, оперлась на нее ладонями и уткнулась в них лицом, всем видом выражая решительное нежелание смотреть на белый свет.
– Ну… ты чего? – Ольтур нерешительно тронул ее за плечо, но она дернулась, сбрасывая его руку.
– Никого вас видеть не хочу! – простонала она глухо. – Что вы все как с ума посходили? Будто леший какой всех разом обморочил. Корнями обвел! И тебя, и отца…
– Знаю я этого лешего! – Ольтур сердито сверкнул глазами в сторону гостевой избы, где еще почивал Пламень-Хакон со своими людьми. – Уж будь моя воля, я бы его пинком под зад отправил… обратно в лес! Ну, Соколина! – Он все же взял ее за плечо и попытался повернуть. – Ну хоть взгляни на меня! Увидимся ли еще? Или увидимся, когда ты уже…
Он не сумел выговорить «замужем будешь», только бросил на гостевую избу еще один негодующий взгляд.
– Рано еще меня хоро… снаряжать! – Соколина повернулась, прижалась спиной к стене. Лицо ее выражало привычную решимость. – Отец ведь сам сказал: сперва он должен меня одолеть. Сказал, и дружина слышала. Вот пусть и одолеет. Много чего придумать можно: стрельба, скачка… На моей Аранке меня не всякий и мужчина догонит! – Она глянула на Ольтура, который в таком же случае ее не догнал, и повеселела. – Вот на лов поедем – посмотрим, кто из нас больше дичи настреляет! Меня ведь тоже не в дровах нашли – с позором этот женишок от нас уберется!
– Ты уж смотри… – Ольтур взял ее за плечи и заглянул в лицо. Она стряхнула его руки, но он продолжал: – Постарайся! Не давайся ему!
– Ты! – Соколина вдруг сама повернулась и крепко взяла его обеими руками за рубаху на груди, будто собиралась бить. Но Ольтур даже не дрогнул. – Ты меня учить будешь? – с сердитым напором продолжала Соколина. – Постарайся! Да уж я постараюсь! Тут не обо мне речь! Отец ведь не шутит! Если Хакон меня одолеет, отец сам с ним будет биться! Ну-ка, прикинь: Хакон моложе вдвое, кто одолеет? Вот так-то!
Она прочла по лицу