Ольга, княгиня русской дружины. Елизавета Дворецкая

мы красили на реке, для чего на берегу был устроен очаг. Дров я велела натаскать заранее, теперь оставалось только развести огонь и повесить большой котел, куда я вывалила целое ведро желтых цветочных метелок «заячьей крови». Вчера мы чуть не весь день бродили по опушкам с Хаконом и челядинками: он тоже рвал «заячью кровь», потом уже дома, в овине, помогал отделять стебли от цветков, которые надо было разложить по разным ведрам. Дети тоже крутились рядом, привыкнув к новому дяде. Это было не очень-то мужское занятие, но зато мы обо всем поговорили. Честно сказать, поначалу меня больше всего волновало, есть ли у него невеста. Если Хакон получил меч в год рождения Святши Ингоревича, а Святша сам получил меч год назад, значит, Хакону уже лет двадцать пять. Да и по виду его было ясно, что это мужчина зрелый. Мой отец женился в двадцать, и у него в эти годы было уже двое детей – мой старший брат Оди и я.

      – Неужели ни ты, ни твоя мать так никого тебе и не присмотрели? – отважилась я спросить, стараясь не выдать своих соображений. – Казалось бы, ваш род так уважаем, что многие были бы рады… Или у вас на севере принято жениться на девушках из свеев?

      – Можно было бы найти и у свеев, и поближе, – без большой охоты ответил Хакон. – Но это моя мать… Понимаешь, моя мать считает, что мне вообще не следует жениться на знатной женщине.

      – Почему? – От изумления я даже опустила наземь корзину.

      Как может собственная мать не желать сыну того, без чего ему не дождаться настоящего уважения от людей?

      – Потому что у Ингвара есть сын… пусть и всего один, и у Тородда четверо детей. А все владения нашего отца унаследует Святша. Наша мать не желает, чтобы у всего этого было слишком много полноправных наследников. Она сама не хочет, чтобы Ингвар делил все унаследованное и завоеванное. Там, где прежде было три-четыре державы, теперь одна. И мать считает, это правильно. Она говорит, конунги древности напрасно делили свои владения, стараясь дать каждому из сыновей по собственной державе. Поэтому многие из древних родов теперь существуют только в сагах. Но ведь ни один из тех конунгов не владел и четвертью того, что здесь! – Хакон раскинул руки, будто пытался очертить небокрай. – Есть почти прямой водный путь из Хейтабы и Бьёрко до середины земли славян, а оттуда – такой же прямой путь в Романию или в Серкланд. Почти у меня на глазах Ингвар захватил Смолянскую землю – пряжку, которая соединяет эти два пути, и теперь там живет Тородд. Я понимаю, что мать права: глупо было бы опять резать этот путь на кусочки только ради удовольствия говорить, что-де нас трое братьев и все мы конунги. Я никогда не предам родного брата и не посягну на то, что принадлежит ему, – за себя могу поручиться. Но мы не можем ручаться, как поведут себя наши дети и внуки, когда нас не будет в живых. Двоюродные братья нередко готовы убить друг друга за наследие общего деда, ты понимаешь?

      – О боги мои! – Я всплеснула руками. – Мне ли этого не понимать! Мой родной дядя поднял мятеж против моего отца и изгнал его из Киева, которым тот владел по праву, как наследник деда. И