– О, как мне хотелось бы, чтобы половина этого пса была моя!
– Зачем? – осведомился кто-то из толпы.
– Тогда свою половину я мог бы спокойно убить!
– Убить?
Куча собеседников Вилсона мгновенно смолкла и уставилась на него, одни с озорным любопытством, другие с растущим испугом, третьи с презрением. И посколько никаких пояснений своей позиции от Вилсона не последовало, а кругозор аборигенов Доусона не позволял слишком широкого мировоззрения, они, не отыскав ключа к его шутке и не понимая источника подобного перла, попятились, отвернулись и шарахнули от него в разные стороны, как испуганные тараканы от засохшего бутерброда, а потом, как капли ртути, собрались на соседней улице и принялись перемывать косточки странноватому пришлецу.
Здесь Первый житель открыл рот и сказал:
– Это что за фуфутырь такой? Кажись, он дурак?
– Лучше и не скажешь! Дурак, как есть! – подтвердил Второй, вытирая лоб щепкой.
Третий помолча, стал тужиться, налился кровью и наконец вставил своё веское слово:
– Он сказал, что хотел бы иметь половину собаки, идиот! Что, по его мнению, стало бы со второй половиной, если бы он убил свою половину? Он думает, это легко – получить половину от собаки? Как ты думаешь, он думал, что она выживет?
– Дурак, он и есть дурак по определению! – донёсся голос откуда-то издалека, – Но досель на Притани Доусона, лопни мои глаза, мне дураков видывать не приходилось! Тут до сего дня обретались только крепкие умом парни! Столпы Ершалаима! Видать, Господь всё же послал нам испытание!
– Ну, он, должно быть, так и думал, если только он не самый большой дурак на свете; потому что, если бы он так не думал, он бы захотел завладеть всей собакой целиком, зная, что, если он убьет свою половину, а другая половина умрёт, он всё равно будет нести ответственность за эту половину, как будто он убил эту половину вместо своей собственной или целой собаки… Вам так не кажется, джентльмены? – разродился тирадой Пятый всезнайка.
– Поешь скоромного, сынок, Бог простит! Я бы и четверти такому не отпустил бы!
– Да, это так. Если бы он владел одной половиной общей собаки, это было бы так; если бы он владел одним концом собаки, а другой конец принадлежал другому человеку, это было бы точно так же, ыконце концов права собственности никто не отменял, особенно в первом случае, потому что, если вы убиваете одну половину общей собаки, это не так, любой мужчина может сказать, чья это была половина, но если бы ему принадлежал один конец собаки, и своя половина, возможно, он смог бы убить свой конец и…
– Свою половину?
– Нет, он тоже не смог бы; он не смог бы