На Покрова, ровно 1 октября, на землю лег снег. Луна серебрила волны Чёрного моря, и мачты идущих на полных парусах кораблей. Турецкая эскадра шла к Ачи-Кале, в родную гавань. Русские называли Ачи-Кале, по турецки «Черная крепость», Очаковым. И до него – рукой подать. Полуостров Кил – Бурун, что в переводе с турецкого означало «Острый нос», весь покрылся белым покровом. «Острый нос» тонкой косой врубался в лиман, подобно настоящей косе, которой обычно косили траву в полях. Сейчас зима совсем заморозила эти летние ассоциации, а снежинки летали в воздухе, соединяясь с каплями воды, и сверкали так ярко, что картина черноморской ночи казалась фантастической. По всем приметам зима ожидалась снежной, но действовали ли приметы средней России в крымских широтах? Кинбурнская коса считалась окраиной Российской империи.
Неожиданно что-то ярко сверкнуло на берегу. Это блестела подзорная труба в руках коменданта крепости Кил – Буруна.
– Раз, два,… На лодке -две пушки… На фрегате —тридцать четыре пушки… Один, два, три, четыре… Двенадцать дюймов, двадцать четыре дюйма
Егор Тунцельман считал корабли и пушки на турецких кораблях. Как он определял калибр пушек, которые расположились на вражеском борту? Ведь стояла глухая и тёмная ночь, а тусклое светило в небе не слишком проливало свет на темные и зловещие тени вражеской корабельной артиллерии. Впрочем турки ничего не стеснялись, и даже не чехлили оружие. Они считали себя дома. Это разозлило полковника Егора Андреевича Тунцельмана. Плотный, 50-летний мужчина, с седыми висками и седой прядью волос в чёрной, кудрявой гриве, вздохнул. Артиллерия входила в его епархию. Сегодня генерал-аншеф Александр Васильевич Суворов, командующий всеми войсками на отрезке от Херсона до Кинбурнской косы обещал проверить все лично.
Комендант крепости думал сейчас только об этом, наблюдая за турецкими судами и пытаясь отвлечься, он шептал себе под нос:
– Двадцать, двадцать один, двадцать два…
Егор Андреевич поджал губы. Сколько же все таки пушек на борту янычар после сегодняшнего боя? Ведь он лично видел, как по крайне мере пять из них свалилось с лафета1 в волны Чёрного моря. Кроме того батарейная артиллерия потопила по крайне мере два линейных корабля османов. Днем, во время бомбардировки определить точное число кораблей из-за дыма и водной взвеси не представлялось возможным, но сейчас комендант не без труда подвел итог: три шестидесяти-пушечных линейных корабля, четыре тридцати четыре-пушечных фрегата2, четыре бомбардирских судна, четырнадцать канонерских лодок3, вооруженных одной или двумя пушками, и двадцать три транспортных судна. Всего на кораблях турок имелось почти четыреста орудий, больше чем в гарнизоне Кинбурна.
Кто мог помочь войскам кинбурнской крепости с моря? Эскадра русских кораблей, шедших из Херсона в Севастополь, проплыла мимо косы около двух недель назад. Два корабля: пятидесяти четырёх-пушечный и сорока-пушечный; три галеры4, три канонерских лодок и около двадцати мелких судов под командованием капитана второго ранга Николая Мордвинова ушли в севастопольский лиман. Именно ему поручили разработать план осады Очакова с моря, и он явно экономил силы. Два линейных русских корабля «Владимир» и «Иосиф» с дальнобойными пушками, фрегат «Скорый» и бот5«Битюг», недавно спущенные со стапелей Биликовичей, догнали русскую эскадру.
Поселение «Биликовичи» князь Григорий Александрович Потемкин, недавно переименовал в Херсон и разместил там свой штаб. Готовые умереть за русскую корону, моряки ждали его приказа, но тот что-то выжидал, оставив гарнизон Суворова в Кинбурне без всякого морского прикрытия. В крепости находилась лишь галера «Десна» №5. Морской бой с участием «Десны» случился две недели назад..Турецкий флот о тридцати восьми вымпелах на бортах подошел к Кинбурну вплотную и начал обстрел косы. Навстречу им устремилась галера мичмана Джулиано де Ломбарда, мальтийца