– Ух, ух! – тысячей совиных голосов заухала тьма – это она так смеялась. – Не я. Медоуса-Стражница – госпожа моя, я лишь ее служанка смиренная. Двор стерегу, кого попало не пускаю.
– Испытай нас! – крикнул Салтан, громким голосом пытаясь показать хоть самому себе, что он не букашка мелкая под копытами коня-тьмы.
– Испытаю. Не отгадаете загадки мои, будете мне служить!
Тьма-дева показала копьем вверх, где теснились небесные звезды, и Салтан как наяву увидел: они с Гвидоном падают во тьму, а души их рвутся из тел белыми мелкими звездочками, несутся вверх, вливаются в это неразличимое сонмище, растворяются… И эта участь была так близка, что холод сковал жилы болезненным онемением. Вся их сила молодых мужчин царского рода казалась ничтожной перед силой Тьмы-девы, словно капля воды в полосе прибоя – накатит волна, слизнет и не заметит.
– Бежит, бежит овечка по липовой дощечке, – заговорила тьма, – увидала зарю, да и пала в воду. Бежали овцы по калиновому мосту, увидали зарю – покидались в воду.
Салтан пытался вспомнить: неужели такой загадке его не учили? Овечки, дощечки – это он видел ясно, но загадка ведь не про овец!
– Звезды… – очарованно глядя в небо, прошептал Гвидон.
Кажется, он лишь говорил о том, что видел – и где видел самого себя.
– Верно, – мягко ухмыльнулась тьма, и опять черно-лиловый ветер огладил волосы отца и сына. – Звездочки, овечки мои, ночью по небу гуляют, на заре в море ныряют и в нем день провождают. А теперь: гроб плывет, мертвец ревет, ладан пышет, свечи горят?
Салтана прошиб холодный пот. Учили его такой мудреной загадке, не учили – он не мог вспомнить. Виделась церковь, в ней молчаливые огонечки свечей, меж ними темный гроб, в гробу – мертвец… и вдруг этот мертвец поднимается и как заревет! Сказывает, бывают и такие. Было жутко и противно, но Салтан не мог отделаться от этого зрелища и проникнуть мыслью под внешнюю оболочку вещей, сообразить, о чем говорится в загадке.
– Это… туча весенняя – гроб, в ней молния блещет – огонечки, а гром – вот и мертвец ревущий, – так же задумчиво, словно не своим голосом, произнес Гвидон.
– Верно, – к удивлению Салтана, прогудела тьма. – Ну, вот вам последняя загадка: стоит дуб без корня, без ветвей, сидит на нем птица вран без крыл, пришел к нему старик без ног, снял его без рук, заколол без ножа, сварил без огня, съел без зубов.
«Конец нам», – только и подумал Салтан. Такой загадки он никогда не слышал. И нечего думать о безруки, безногих и беззубых стариках – тут не угадать.
Он оглянулся на Гвидона: тот застывшим взором смотрел в небо, его лицо тихо сияло.
– Ну? – подбодрила Тьма-дева. – Знаете?
– Это… – забормотал Гвидон. – Это…
Его красивое лицо мучительно искривилось, и на Салтана накатило отчаяние. Они сгинут здесь, Тьму-деву сабелькой не одолеть. Елена не дождется их на морском берегу,