Теперь Стритч продавал ее, как кружку пива за стойкой.
Человек, назвавшийся Танцором, немного задержался за дверью, раздумывая, запереть ее или оставить открытой, чтобы девушка смогла сбежать, если захочет.
Его охватила жуткая ярость. То, что мужчина может так обращаться с женщиной – шлюха она или нет, – просто чудовищно! Его первым желанием было ринуться вниз и проткнуть этого негодяя шпагой. Тут он вспомнил, что сошел на берег без оружия, разве что на поясе у него был спрятан кинжал. Но пусть даже и так, он знал, что ничего не предпримет, сколь бы этот мерзавец того ни заслуживал. Сегодня вечером он не мог себе позволить оказаться в центре внимания. Совсем скоро ему предстоит важная встреча, и, если он ввяжется во что-то, что привлечет к нему ненужное внимание, под угрозой окажется не только намеченная встреча, но и он сам.
Танцор вздохнул и повернул ключ в замке, потом шепотом пробормотал:
– Прошу меня извинить, сударыня. В каком бы плачевном положении вы ни находились, вы наверняка хотя бы отчасти в этом виновны сами.
Он еще немного постоял на лестничной площадке, чтобы не вызвать подозрений у хозяина, затем спустился вниз. Подошел к стойке и бросил хозяину ключ. Танцор не смог удержаться от язвительного замечания:
– Ты ошибся, хозяин. Я видел кошечек куда более норовистых, чем эта.
И вышел из таверны.
Стритч смотрел ему вслед, разинув рот и застыв от изумления. Как он так быстро управился с девкой? Разве она не сопротивлялась? Стритч едва не задохнулся от нахлынувшей на него злобы. Она что, поддалась ему, потому что он симпатичный и выглядит как джентльмен?
Вот ей-богу, он ей вложит ума!
Зажав ключ в руке, Стритч оглядел таверну в поисках того, кто выглядит наиболее зверски.
Когда дверь с грохотом распахнулась, Ханна резко развернулась в ее сторону. Первой мыслью было то, что называвший себя Танцором незнакомец внезапно передумал.
Потом она поняла, как жестоко ошиблась, и у нее почти перестало биться сердце.
На пороге стоял самый огромный мужчина, какого Ханна только видела в жизни. Он заполнял собой весь дверной проем, а лицо его было воплощением ужаса. Был он бритым, и сабельный шрам, словно молния, пересекал все его лицо. Тот же удар срезал ему часть носа и рассек верхнюю губу, через щель торчали черные зубы.
Он был жутко пьян. Глядя на ее обнаженное тело налитыми кровью глазами, он крикнул:
– Так ты, значит, та девка, что продал мне Стритч! Хороша, нечего сказать! – Из-за разрезанной верхней губы он немного шепелявил, но вид у него был настолько устрашающий, что шепелявость эта отнюдь не показалась Ханне забавной, напротив, она делала его еще ужаснее.
Ханна в паническом страхе глядела, как он пошел на нее, хлопнув дверью так, что затряслись стены. Она стала медленно пятиться назад.
– А где же норов, о котором говорил Стритч? Ты больше похожа на испуганную мышку! Да все равно, ты симпатичная, и я с тобой потешусь,