Все эти картины я наблюдал в то утро четырехсменника, пока спешил через центр города следом за мамой, крепко державшей меня за руку. Уж сколько раз в полусне я отправлялся на юг, пристроившись на подножке одного из ночных скорых поездов, и все равно деловитая суета главной улицы Брейсбриджа меня по-прежнему очаровывала. Там пахло теплым хлебом, навозом, капустой, грязью.
Ручные тележки, повозки, фургоны, паровые грузовики, лошади, возовики, а также бесчисленные пешеходы сражались за место на булыжной мостовой. Там стояла большая статуя грандмастера Пейнсвика, побелевшая от птичьего помета, и поднятое правое колено изваяния блестело, отполированное прикосновениями множества рук, по-прежнему ищущих благословения. Более надежные средства для облегчения мирских тягот предлагали тем, кому они были по карману. В магазинной витрине на подушечке лежали крапчатые болекамни – иногда я замечал, как богатые пожилые гильдмистрис сжимают их артритными пальцами. Вечное блаженство (каким я его тогда воображал) проистекало из мелочей – обработанного эфиром гранитного яйца и шоколадных конфет из лавки по соседству, украшенной перьями в дикарском стиле аборигенов Фулы. В любой обычный день я бы потянул маму за руку, чтобы притормозить, но целеустремленный изгиб ее губ заставил меня просто впитывать все, что я мог, спотыкаясь и удивляясь, пока Рейнхарроу взирал на нас свысока. Здесь, где улицы вели к верхнему городу, расположились дома лучших гильдий, украшенные гербами, как постоялые дворы, и окруженные блестящими черными заборами с островерхими столбиками. Оказавшись в тени одного из них, я поднял глаза как раз в тот момент, когда полированные двери распахнулись и вышел крупный мужчина с бакенбардами – достаточно заурядный, если бы не исключительно элегантный покрой его коричневого костюма. Моя мать посмотрела на него, когда он бросил взгляд на улицу, и мне показалось, что между ними промелькнула искра узнавания.
Мы добрались до самой нижней части города, с обширными мастерскими, складами и фабриками. Хотя солнце уже выглянуло, воздух казался густым от смолистого дыма и смутной, давящей близости подземных эфирных