«И то, чего бы ты сама хотела, мам».
Розали рассказывала, как после замужества Лисе пересмотрела свои взгляды на образование. Рисование всё ещё оставалось главным делом всей её жизни, но, как оказалось, вдохновению трудно приходить в маленькую квартиру, оккупированную тараканами. Говард работал, как проклятый, чтобы это исправить. А Лисе была твёрдо настроена помочь ему. В конце концов, они недавно стали полноценной семьёй, одним целым, а значит, должны справляться общими усилиями.
Однако Лисе не повезло. Успеваемость в школе у неё оставляла желать лучшего, внеклассным занятиям она предпочитала живопись, а волонтёрской деятельности было недостаточно, чтобы стать желанной студенткой одного из ближайших колледжей. Письма с отказами выбили Лисе из колеи. Но ненадолго. Ведь именно в этот момент она узнала, что вскоре они с Говардом станут родителями, а значит, судьба просто избавила её от лишних трудностей.
Да и зачем торопиться? Впереди ещё целая жизнь…
– Я не знаю, как это описать, – продолжает Дейзи, – но иногда мне кажется, что нормальный порядок вещей не для меня. Вдруг мне отказали не просто так?
Она делает паузу, чувствуя, как глаза начинает щипать, а воздуха в груди становится слишком мало.
– Ещё я чувствую, что мы с Моной отдаляемся. И я знаю, что не должна об этом переживать, это же нормально, но… Она и бабушка – единственные, кто у меня есть.
Дейзи вздыхает, опускаясь на корточки, и кладёт цветы напротив могил: букет розовых гвоздик для Лисе и жёлтые одуванчики для Говарда. Когда Дейзи была маленькой, они с матерью любили плести венки, а отец фотографировал их на плёнку. Он называл одуванчики вестниками солнца, и Дейзи верила: чем больше их вырастает на саннивудском поле, тем дольше будет длиться лето в этом году.
Это единственная причина, по которой Дейзи не возненавидела это время года. Поначалу оно навевало лишь воспоминания о той ночи. Скрипучий рёв двигателя, истошный крик матери, резкий удар и звук битого стекла – всё это раз за разом проносилось перед глазами Дейзи с наступлением лета и приближением первого июля. Но потом подробности о дне аварии становились всё более расплывчатыми. Воспоминания о них вытеснили другие, те, в которых Дейзи и её родители путешествовали по стране или смотрели фейерверк на День Независимости.
Те, в которых они были счастливы.
– Интересно, что бы сказала, если бы мы и правда сейчас разговаривали? Мне очень этого не хватает, – она переводит взгляд левее. – И тебя, пап.
Она медленно поднимается с места. Нет сил оставаться здесь надолго. В последний раз смотрит на надгробия.
– Что ж, была рада повидаться. Надеюсь, у вас всё хорошо… Где бы вы не были.
Дейзи разворачивается и быстрой походкой покидает кладбище. По телу бежит дрожь, заставляя её обхватить себя руками. Наверное, это побочный эффект нахождения в месте, именуемом царством