– Если мне полегчает, то ты должен показать мне лучшие места. Я не хочу бесцельно шататься там, где это того не стоит.
– Да, конечно, конечно. Я с такой мыслью и ходил, – всё так же отвлечённо отвечал я, не вкладывая в свои слова ничего конкретного. – Врач говорит, что тебе становится лучше.
– Не знаю. Если погода будет так часто меняться, то я точно не выйду из отеля до отъезда. Разве что в больницу. Надеюсь, что страховка у нас в порядке.
– Да, конечно, Катрин. Это у нас самое важное.
– Не нужно на этом так акцентировать внимание. Я не виновата, что плохо себя чувствую. Лучше вообще лишний раз об этом не разговаривать.
– Согласен, не стоит. Говорят, что это может только усилить болезнь. Как ты находишь местную кухню?
– Сносно. Но слишком много рыбы.
– Мы находимся у моря. Иначе было бы странно.
– Я не дура, понимаю. Но мне всё равно не нравится, что её столь много.
– Нужно будет спросить у служащего, можно ли заменить что-нибудь в меню.
– Не стоит. На нас будут смотреть как на зажравшихся богатеев. Мне и так хватает косых взглядов из-за одежды.
– Мы не виноваты, что окружающим нравится наряжаться в лохмотья, – рассмеялся я, вспоминая утренние толпы гуляющих.
– И из-за этого отношения тоже, – сердито сказала Катрин, бросив быстрые взгляды на людей за соседними столиками.
– Ты всегда можешь опуститься до их уровня, если тебя так сильно напрягает, что мы выделяемся.
Катрин мне не ответила и принялась разделывать ножом кусок филе трески, который ей подали на огромной тарелке, богато украшенной зеленью. Я понял, что разговор закончен, и перевёл всё своё внимание на еду. Она была на порядок более элегантной и изящной, чем то, что мне предложили в кафе, но ей не хватало какой-то живости. Многие блюда, поданные за этим ужином, словно обдавали мой желудок той же холодностью, которой меня потчевала день за днём Катрин. Многие современные архитекторы страдают оттого, что все свои сооружения они строят не для людей, а для других архитекторов, чтобы получить похвалу и признание в узком кругу специалистов. Та же картина свойственна кулинарии. Повара часто куда больше думают о техничности, о том, как можно визуально оформить еду, о том, каким будет взгляд ресторанного критика, когда ему предложат отведать фирменное блюдо заведения. Всё это, конечно, добавляет еде новых измерений, новых необычных свойств, но за всеми этими слоями теряется, забывается самое главное – забывается основной смысл и назначение трапезы. Всё превращается в представление, фокусирующееся более на форме, чем на содержании. Не утверждаю, что форма не важна, но когда содержание забыто вовсе, ресторан стоит позиционировать как кулинарный музей, выставку мастерства шеф-повара, но не более того. Такие размышления как-то незаметно пробирались ко мне