– Справишься?
– Конечно, мой царь, – он склонил голову, – распоряжение предельно ясное.
– Крестьян и торговцев, двигающихся в эти города, убивай также, – дополнил я, – чтобы нос высунуть боялись из своих общин и жилищ.
Военные внимательно слушали, хотя пока явно не понимали, как это всё нам поможет противостоять шести тысячам воинов.
– Направьте гонцов в Асуан, начальник тамошнего гарнизона показался мне адекватным. Скажите ему, что царю нужны все их запасы стрел, дротиков и луков.
Менхеперресенеб снова кивнул.
– Отряжу одну из своих колесниц.
– Тогда на этом всё, завтра с утра все за дело.
Совещание на этом закончилось, и воины поднялись, провожая меня. Я пошёл к себе, а они явно хотели обсудить мои приказы между собой. Это было логично.
***
Словно растревоженный улей, лагерь начал гудеть, когда я ещё спал. Под этот гул и привычные крики центурионов я проснулся и, лёжа одиноко в шатре, стал вспоминать вчерашний день, а также свои приказы.
«С каких пор, Андрей, ты стал таким жестоким? – поинтересовалась у меня совесть. – Сначала никуда не хотел лезть, отбрыкивался от местной жизни обеими ногами, а тут с лёгкостью отдал приказ убивать всех, кого увидят воины».
«Заткнись, – отрезал я её во внутреннем разговоре, – без тебя тошно».
«Чего тогда просто не ушёл от города?» – удивилась она.
«Это было бы первым шагом к концу моей здешней карьеры царя и бога, – нехотя ответил я, – я как-то не подумал, что слишком высоко задрал планку их ожиданий, теперь, чтобы ей соответствовать, не получится просто отсидеться в кустах».
«Кто-то вообще не хотел никуда встревать», – ехидно напомнила мне совесть давнее желание просто жить жизнью царя.
«Слушай, отъеб…сь, – разозлился я, – сама видела, что всем кругом плевать хотели на мои желания».
Совесть то ли обиделась, то ли признала поражение, но затихла, поэтому я поднялся с циновок, похрустел шеей и стал одеваться, выходя из шатра. Меримаат и Бенермерут были уже рядом, приветствуя меня с бурдюками, полными тёплой водой, так что я сначала умылся и вытерся полотенцем, а только потом обратил внимание на происходящее вокруг. Все явно выполняли мои вчерашние приказы, поскольку легион перестали дрючить строевой подготовкой, перейдя на приказы по нанесению ударов копьями в плотно сомкнутом строю, колесницы осматривались и чинились, явно готовя их в дорогу, а рядом с нашим лагерем начал расти ещё один, куда загоняли кучу ничего не понимающих крестьян.
Позавтракав в обществе молчаливых спутников, я отправился на инспекцию и провозился до вечера, когда меня отвлёк от дел появившийся авангард нубийского сборного войска, заставивший бросить дела и подняться на бруствер насыпи, которую крестьяне насыпали, поднимая землю из всё расширяющегося рва. Я, прижав руку ко лбу, чтобы заслониться от солнца, смотрел, как появившийся небольшой отряд начинает разбивать лагерь