День. Майкл Каннингем

откуда, как ей кажется, вдруг возьмутся блины.

      – Спасибо, я сыта, – отвечает Чесс. И добавляет, обращаясь к Робби: – Прости, что без предупреждения. Пыталась дозвониться.

      Робби прокалывает чувством вины. Разве не должен у няньки всегда быть включен телефон?

      – Дай-ка угадаю, в чем дело, – говорит он.

      – А Дэн тут?

      – Скоро вернется. Заходи.

      – Некогда.

      – Понял.

      Робби протягивает руки – Одина взять. Чесс бережно, с благодарностью отдает малыша. Этот живой сверток, такой теплый и плотный, изумляет Робби по-прежнему. Он знает, конечно, что Один беспокойное создание с массой всяческих нужд, лихорадочных и порой непостижимых. И все же принимает Одина, безмятежного пока еще Одина, у Чесс как эстафетный факел, и в некой другой культуре это могло бы стать ритуалом – малыш, символ тепла и надежды, переходящий из рук в руки.

      Освободившись от Одина, Чесс делает шаг в прихожую. Просто скинуть сына, как сумку с продуктами, и пойти себе дальше было бы совсем уж невежливо, пусть времени и в обрез.

      – Есть кофе, – говорит Робби. – С блинчиками посложнее.

      – Я и так уже опоздала. Обещаю это прекратить.

      – Да мы не против.

      – Я поговорю с Гартом.

      Робби кивает. С Гартом надо поговорить, спору нет.

      – К трем должна вернуться. Сегодня только одно занятие и консультации.

      – Да не торопись.

      – Спасибо. Пока, Вайолет!

      – Пока-пока, Чесс!

      Вайолет посылает ей воздушный поцелуй, картинный, как с парадной платформы. А после того, как Чесс уходит и стук ее подошв затихает на лестнице, говорит:

      – У меня есть игрушки для Одина.

      – Здорово! Принесешь?

      – Я сейчас.

      – Отлично.

      Вот еще новенькое: Вайолет втайне тревожится, что слишком долгое ее отсутствие в помещении или на сборище каком-нибудь заставит всех на свете о ней позабыть.

      Возможно ли, что в пятилетней девчонке уже пустила корни тоска смертного человека, уже нарождается страх собственного исчезновения?

      Робби глядит на Одина. А Один – испытующе – на Робби. Изучает Робби не то чтобы в немом недоумении, скорее с любопытством, узнавая вроде бы, как будто видел уже где-то, но не припомнит где.

      На тротуаре перед школой толпятся дети и родители. Последние два квартала Натан шел на несколько шагов впереди Дэна, и Дэн не возражает, решительно настроен не возражать.