Крестьяне выглядели, мягко говоря, неряшливо. Заросшие, бородатые, в грязной и рваной одежде. Большинство по летнему времени босиком. Они тыкали в меня вилами, топорами и простыми палками. Разумеется, мне это не нравилось.
Никакой благодарности! Что за дикие люди! Я им ребенка спасла, а они… Фу такими быть!
Мое красивое летнее платье в цветочек было мало что мокрое, так теперь еще и грязное, и рваное. Даже умереть мне спокойно, видимо, не дадут. Обидно идти на костер в таком виде.
А ведь это будет моя вторая смерть. Первую я не запомнила, но там точно было без шансов. Я бежала с учебы по пешеходному переходу, разумеется, на зеленый свет, а какой-то чудак на большой черной машине… ну вы поняли, да? Затормозить он даже не пытался.
Удар, наверное, был сильный, и смерть мгновенная. Вот только вместо адского пекла, чертей и сковородок я открыла глаза в настоящем раю. Ну, мне сначала так показалось. Птички щебечут, листочки шуршат, небо голубое. Вокруг травка и цветочки. И кто-то громко орет.
Святого Петра поблизости почему-то не обнаружилось, но оно в принципе и понятно, куда мне в рай-то? Разве что по ошибке. Я же и обманывала, и сквернословила, и курила даже. Что не пила – так это потому, что всякую дрянь не люблю и опасаюсь, а на хорошее денег не хватало. А не блудила исключительно по причине острого дефицита свободного времени. Кто учился на медицинском, тот меня поймет.
На всякий случай я ощупала ноги, руки и голову. Вроде все было цело. Только соображаю очень плохо, словно все же под сильным успокоительным. Мыслей нет, страха ноль и хочется хихикать.
Оры вроде затихли, но я все же поднялась на ноги и осмотрелась. Красивое. Кажется, тут оливковая роща. Впрочем, я могу и ошибаться. Оливы я только на картинках видела. Река вот рядом. А в реке кто-то тонет. Благодать!
На бережку бегают люди, уныло и безнадежно воет какая-то баба. Плавать не умеют или крокодилов боятся, не пойму?
Исключительно своим странным состоянием и туманом в голове я могу объяснить сотворенную глупость. Пошла поглядеть. Поняла, что тонет, а точнее, уже практически утонул ребенок. И, растолкав всех зевак, бросилась в воду.
Было холодно и глубоко, в голове немного даже прояснилось. Но сильного течения не обнаружилось, и ребенка, уже потерявшего сознание, я довольно легко подхватила за одежду и выволокла на берег.
– Умер! – завопила толстая баба в красном платке. – Сыночек мой единственный! Забрал водяной дракон свою жертву!
– Уймитесь, женщина. С чего он умер-то? – одернула скандалистку я. – Воды нахлебался и замерз.
И, сложив щуплого мальчонку пополам, я открыла ему рот и надавила на корень языка – чтобы вызвать кашель и рвоту. Баба заорала так, что у меня заложило уши.
– Не трожь Юлика! Не издевайся над покойником, ведьма! Люди добрые, вы поглядите, что делается! Она ж ему язык вырывает! Язык утопленника в черной магии – первое дело для зельев.
Пипец дура психованная. Видела я таких истеричек в больнице, но ведьмой меня обозвали впервые. Если б я была так занята, то непременно б ее обругала. Но мальчишка у меня в руках дернулся, закашлялся… а потом его наконец стошнило.
Народ ахнул, что-то зашептал испуганно.
– Ведьма! Она забрала его душу и поселила внутрь беса!
Да мать вашу за ногу!
Я положила дрожащего мальчика на бок, поднялась и гневно на нее уставилась:
– Ты головой стукнутая, что ли? Я не ведьма. И мальчик не умер. Захлебнулся чутка, но не умер. Все с ним хорошо будет.
– Еще бы ведьма призналась, что она ведьма, – веско заявил крупный дядька с сальными волосьями, торчащими в разные стороны, и неухоженной бородой. На нем, кстати, были сапоги, что, несомненно, указывало на высокий статус. – Эх, Векка, погубила она твоего Юлика. Кабы помер в невинном детстве, было б ему благо. Проступков-то немного, душа бы высоко полетела. Ажно до драконов. Родился бы в следующей жизни в семье мага или даже в небесном дворце. А теперича чего?
– Чего? – с подозрением спросила баба, шмыгнув носом.
– А непонятно, чего. То ли он, то ли бес. Не удивлюсь, коли он тебя по темени сожрет. И весь твой выводок тоже.
– Так чего, его убить теперь? – удивленно спросила баба.
Я на всякий случай подхватила мальчика на руки. Легкий какой, словно не кормят его совсем. А ведь на вид уже лет пять ему!
– Да лучше б убить, – покивал старик. – Но ты ж мать, тебе виднее.
– Так не могу я кровиночку-то свою, – запричитала баба. – Хошь и шестеро у меня, а все за кажного сердце болит!
– Ну как знаешь, я предупредил.
– А я его в сарай на ночь запирать буду! – придумала баба. – С курями. Нехай их пожрет, там и видно будет.
– Женщина, вы нормальная? – удивилась я. – Мальчика нужно переодеть в сухое и уложить в постель. Какой сарай, какие куры? Не утонул, так от воспаления легких умрет, так, что ли? И вообще надо разобраться, что такой маленький ребенок на реке