Убийство на виадуке. Три вентиля (сборник). Рональд Нокс

по-настоящему трудно изменить не такие важные вещи, как наши нравственные, религиозные или политические взгляды, а наши самые обычные, повседневные житейские привычки. Пусть Бразерхуд атеист, а Давенант – католик; Бразерхуд – воинствующий радикал, а Давенант – убежденный тори. Но у каждого мужчины есть свои предпочтения в выборе бритв, мыла для бритья и зубного порошка, и если подойти к делу с этой стороны, то мы обнаружим следующее: если Давенант пользовался мылом А, то же самое делал и Бразерхуд, а если Бразерхуд чистил зубы порошком В, то и Давенант поступал так же. Вот где кроется истинная опасность разоблачения. Существовал риск, что кто-нибудь – допустим, назойливый старый профессор – случайно узнает тайну и приступит к расследованию. Значит, надо избавиться от мелких следов и улик. И от них избавились: Давенант предусмотрительно увез их с собой. Как и фотографию – копия которой, подозреваю, хранилась в доме Бразерхуда: дело в том, что ни Бразерхуд, ни Давенант жить без нее не могли.

      – А как же воротнички и носки? Ведь никто не предан одной конкретной марке воротничков настолько, чтобы…

      – А это для отвода глаз. Давенант делал вид, будто бы укладывает вещи перед отъездом, поэтому ему пришлось взять с собой и одежду, а не только принадлежности для бритья.

      – Но как же быть с полотенцем и мылом? Уж они-то совсем необязательны для полноты иллюзии!

      – Нет, их роль гораздо важнее. У Давенанта – неужели не помните? – брови гораздо темнее, чем у Бразерхуда. Это впечатление достигается очень просто с помощью краски. Но ее надо чем-то смыть, а в поездах, идущих с малой скоростью, проходных коридоров нет.

      – Да, но послушайте, – продолжал возражать Ривз, – зачем ему понадобилось брать все эти вещи с собой в понедельник? Ведь исчезнуть он должен был во вторник, или, скорее, в среду: место в спальном вагоне было забронировано на среду.

      – Не думаю, что он собирался провести ночь вторника в Хэтчерис. Он уже перебрался в другое место – полагаю, в Лондон, – а в Пастон-Уайтчерч якобы за оставленными вещами приезжал на самом деле для того, чтобы продемонстрировать нам: он не Бразерхуд, а другой человек.

      – В таком случае еще один момент, – произнес Мерриэтт. – Сожалею, но это нечто вроде профессионального возражения. Возможно ли, чтобы человек, который на самом деле придерживается атеистических взглядов, удосужился каждое воскресенье ходить к мессе в Пастон-Бридж? Видите ли, Давенант был пунктуален в этих посещениях. Или же, если исходить из предположения, что на самом деле он католик, мог ли он заставить себя проповедовать атеистические учения на деревенской площади?

      Кармайкл поморщился.

      – Увы, Мерриэтт, вы чересчур доверчивы. Неужели вы не поняли, что он был католиком и трудился на благо своей церкви, настраивая жителей деревни против вас и ваших учений? Неужели не ясно: если бы ему удалось сделать из ваших прихожан атеистов, тогда священнику из Пастон-Бридж было бы легче обратить их в католичество?

      – По