– Ну вот, – он забухтел, – сейчас опять начнется: «Внуки! Внуки! Где мои внуки?»
– А сколько вашим… – она ко мне поближе наклонилась.
Да что вы, к чему ж я буду сыпать соль на рану? Я сбежала от мамы в водичку. Сашуля увидел, как резво я нырнула, и отправился за мной. Он зашел по колено и остановился. Холодно, холодно, знаю, но я этот холод не чувствую. Хочется, конечно, в тепленьком поплавать, но все свои «хочу» я забыла и опять живу, как надо. Мало ли что ты там хочешь, а что не хочешь… Какое дали море – в таком и купайся.
Над водой поднимались цветные парашюты, только не круглые, не обычные, а вытянутые эллипсоидом. Их было много, целая радуга вспыхнула. С этими эллипсоидами отрывались серфингисты, они держались крепко за стропы и по волне гонялись за ветром. Иногда они сбивали друг друга, падали в воду, а потом снова карабкались на мокрую доску. С пятой попытки у них получалось, стропы натягивались, сильные люди в черных костюмах поднимались во весь рост и держались на скользкой поверхности, как куклы на ниточках. А парашютики парили мягко и лениво.
4. Кафе
Каждый вечер в кафе у моря наша компаха заказывала сангрию. Вино приносили в больших кувшинах с виноградом, с арбузом, с персиком. Из кувшина фонтаном торчали цветные трубочки, хорошие трубочки, около метра длиной. Мы брали пяточек таких кувшинов, цедили сладенькое и ловили вай фай.
Девочки ловили и Макс, а мне ловить было нечего. Я только однажды вылезла в Сеть, а там все те же песни. Сообщение по мою душу прилетело свежее, но текст был старый: «Очень скучаю без своей зайки». Протухшая информация, вот так это у нас, у журналистов, называется. А потому что никакая я больше не зайка! Теперь я – корова, у меня на шее висит золотой колокольчик, и я сижу тихонько в уголке, позвякиваю.
Официант поставил мне за спину камин, плед принес шерстяной, и я подремывала на плетеном диване в мягких подушках. Ветер был сильный, на острове всегда сильный ветер, пальмы шелестят, занавески взлетают, и Синди постоянно ищет туалет.
Народ суетился, выгружал свои фото, чтобы все, все друзья побыстрее узнали – девочки красиво отдыхают. «Ты где?» – кто-нибудь спросит Джессику, и она ответит небрежно, в нос: «На Майорке».
Стриптиз смеялся над каждым прожитым кадром. Ржали громко, особенно Милана, она смеялась хриплым басом. Арабские мальчишки из пиццерии на углу подсели к ней за столик, и она их развлекала, непонятно на каком языке. Немецкие бабки вздрагивали, когда у них за спиной взрывалось: «Ха-ха-ха!»
А я не слушала, о чем они смеются, только иногда прилетало с соседнего столика что-нибудь ненужное, как салфетка.
– …открываю трюмо – там кокс…
Это Тигрица, она по-кошачьему растягивала слова, и поэтому казалось, что она плачет, когда говорит.
– …на кухне – кокс. В ванной – кокс. В косметичке – кокс. У меня началась реальная паранойя. Я поняла – все, с ним нужно срочно разводиться. В любой момент сюда нагрянут – и мне дадут лет десять. – Она со свистом вытягивала из трубочки последнее