Только не выходи из дома. Рассказы и повесть. Владимир Резник

на столике у кровати, – лопались, и потом он весь день мучился, безуспешно пытаясь их вспомнить. Это были чудные и незнакомые ему слова. Откуда, как попали они в его сны? Однажды это оказалась какая-то стыдливая и почему-то розовая «минипея», потом приснилось жирное, солидное и уверенное в себе слово «палимпсест»… и вот сейчас «астролябия». Почему астролябия, зачем? В обеденный перерыв он пошёл в библиотеку и в толковом словаре посмотрел, что это такое – яснее не стало, как не становилось и ранее, после того, как он узнавал смысл явившихся во сне слов.

      Он записал и само слово, и его значение в тонкую школьную тетрадку с таблицей умножения на обороте зелёной обложки, которую тайком взял из пачки, приготовленной для дочери-третьеклассницы, и вписывал туда все приснившиеся слова с подробными объяснениями. Иногда слово имело по два, а то и по три значения, как, к примеру, «хорология», с которой он долго мучился, не понимая, какое из значений имел ввиду неведомый адресант, и внёс в тетрадь все три. Однажды ему пришло в голову, что это может быть какое-то сообщение, что кто-то пытается таким образом связаться с ним, передать ему что-то очень важное – что, может, его, именно его, выбрали для долгожданного контакта. А может, это кто-то шлёт ему сигнал бедствия, и нет у несчастного другого способа передать свой крик о помощи, кроме как пробравшись в его сны? Он выписал слова на отдельные карточки и долго тасовал и выкладывал их на столе, пытаясь выстроить в предложение, пытаясь найти между ними связь, вытащить скрытый, заложенный смысл. Ничего не получалось. Детали мозаики не складывались в картину. Ни в порядке, в котором эти слова проникали во сне в его мозг, ни в самих этих словах не было никакой системы. Это могли быть термины из совершенно разных областей науки, имена древнегреческих героев или название деревни на триста человек в заброшенной китайской провинции. Единственно, что объединяло эти слова – это то, что он их не знал. И не просто не знал, но и маловероятно, что мог когда-то и где-то даже случайно услышать. Началось это совершенно неожиданно, в ночь под новый год, и без всяких на то видимых причин. Он и пьян-то не был – так, выпил немного шампанского. Он не запомнил, не записал тогда самое первое слово и это мучило его – может, он упустил что-то важное, что могло быть ключом, прояснить смысл всего последовавшего после. Зато слова, которые он успевал записать и находил их значения, уже не пропадали – они оставались в его памяти навсегда. Вот только было непонятно – зачем? Когда и в какой беседе из тех, что могли случаться в его тихой размеренной жизни рядового муниципального служащего в унылом провинциальном городке, мог он выказать своё знание цидиппид? Кому мог рассказать, как прекрасны их прозрачные тела, как грациозно двигаются их длинные изящные щупальца в бездонной и беспроглядной тьме океана? Как мгновенно выстреливают они свои тентиллы в беспечную жертву, как впиваются в её обречённую плоть клейкие коллобласты, подтягивая добычу