– Ага. Советовал приобщиться к искусству или вроде того. Но зачем? Мне это не интересно.
– Почему людей все время волнует этот вопрос? Зачем, зачем, зачем! – Он закатил глаза.
– Им задаются, когда не хотят напрасно терять время. Когда не видят смысла в чем‑либо.
– В том‑то и дело: смысл виден не сразу. Только по прошествии цепочки событий можно оглянуться назад и понять, для чего они предназначались!
– Ладно, – сдался я. – Давай, показывай уже эту грандиозную силу творчества.
В глазах Иларема заплясали безумные огоньки:
– Погнали!
Мы летели над лесом, стремительно набирая скорость и наслаждаясь виражами. Парили, как две большие птицы, и улыбки не сходили с наших лиц. Иногда я поддавался ребячеству и отклонялся от курса, улетая чуть в сторону, чтобы разбить облака. Мы мчались мимо деревьев и ручьев, мимо чьих‑то жилищ, преодолели не один луг и не одну горную цепь, прежде чем оказались там, куда стремились – у бескрайнего синего океана.
Должен отметить, так далеко я еще не забирался.
– Почти добрались! – крикнул Иларем, спускаясь к земле.
Здесь шумели волны и пахло солью, на берегу расположился сад камней. Там прогуливались люди. Они предвкушали какое‑то приятное событие.
Мы мягко опустились на песок: он оказался теплым и мягким, почти бархатным. Каждая песчинка – идеально круглый крохотный шарик, блестящий в лучах закатного солнца.
Сад камней представлял собой круглую арену, украшенную различными по размеру, форме и цвету камнями. Квадратные, шаровидные, пирамидальные – они располагались отнюдь не хаотично, а в некоей последовательности, образуя рисунок.
Прибывающие отовсюду люди занимали места возле арены. Кто‑то располагался на валунах, кто‑то на больших корягах, кто‑то садился прямо на прогретый солнцем песок, чуть зарываясь в него ногами. Мы же устроились на большом гладком камне. Похоже, только я не понимал, что сейчас произойдет, поскольку остальные просто слушали океан и ждали.
С воды подул слабый ветерок, поднимая в воздух песчинку за песчинкой. Откуда‑то издалека, из самой глубины, послышалась чарующая мелодия. Принимая всеобщее внимание, музыка становилась громче, а ветер настойчивей. И вот уже тысячи песчинок закружились в хороводе танцующими воронками. Они сливались и снова разделялись, вытягивались и становились шире, изгибались в самых разнообразных формах и движениях.
– Управлять стихией не трудно, – пояснил Иларем. – А вот заставить ветер танцевать и море петь – это уже искусство!
Как только ветер достиг нужной скорости и музыка нарастила необходимую мощь, песок в центре арены обрел дыхание. Он вздымался все выше и выше, как грудная клетка великана, и наконец образовал подобие вулкана. Из самого пика вырвалось облако красного песка, в точности как лава из жерла, и стоило песку обрушиться вниз, все увидели автора представления.
Он выглядел не так молодо, как мог бы. Глаза закрыты, лицо очертила длинная тонкая борода с проседью. Мужчина держал руки скрещенными