– Что происходит? Что происходит? – разволновавшись тоже, принялась спрашивать Ю-а у каждого, надеясь, что хоть кто-то ответит на её вопрос.
– Собрание, сейчас будет собрание, – прокричали ей на ходу две женщины. – Шаман собирает всех.
– Шаман? – переспросила машинально Ю-а.
И тотчас смутно начала догадываться, о чём он может повести речь.
Побежала быстрее домой.
Хотела прямо немедленно сообщить это известие Теру, хотя вполне он уже мог знать об этом намеченном мероприятии гораздо больше неё. Удивлялась, не понимая, почему Шаман не сообщил им о своём намерении на рассвете, ведь это могло касаться их в первую очередь. Или с рассвета до сего времени произошло что-то ещё, что заставило его принять решение столь скоропалительно? А может он нарочно скрывал свои планы до последнего момента, чтобы потом разом огорошить всех чем-нибудь неожиданным? Многие уже догадывались, что он хитёр…
– Тер, ты в курсе? – прокричала она с порога, едва вбежав в дом.
– Ну, если даже ты уже в курсе, то я тем более, – сказал он совсем равнодушно.
– И не волнуешься?
– А о чём беспокоиться? Я больше был бы взволнован, если бы ты сейчас пришла с мамонтом! Ха-ха.
Ю-а обескураженно надула губки.
– Мало тебе что ли баранины и конины? Тебе ещё мясо мамонта захотелось отведать. Ох и кровожадная ты у меня женщина, – продолжал Тер.
Потом он обнял её и увлёк за собой в постель.
– Успеем ещё до собрания, – шепнул ей в самое ухо.
День этот был какой-то особенный, явно не похожий на предыдущие дни – они это почувствовали с самого рассвета. И то, что уже произошло или только должно произойти непонятное и роковое, понимали оба, хотя не знали, что это может быть – ощущение это волновало и оба растерянно пытались занять чем-то время, надеясь, что может какое-то понимание придёт само собой. Однако от этого растерянность и волнение только усиливались.
***
На собрании в скором времени собрались абсолютно все горожане.
К такой спонтанности они были не готовы, а потому с недоумением озирались, глядя друг на друга. К тому же и площадь никогда не вмещала столько людей одновременно – все привыкли воспринимать её как место особенной радости и веселья. Теперь предчувствовали совсем иное настроение Шамана, к тому же им было непривычно видеть его без таких любимых ими глиняных кувшинов.
Люди теснились, толкались и галдели – вспотевшие и разгорячённые после безоблачного летнего полудня, теперь никак не могли отдышаться и успокоиться.
Шаман уже тоже был тут, однако не спешил начинать свою речь – явно планировал сообщить своим