Произношу эту просьбу совсем тихо. Жутко боюсь, что Кэммирас может обидеться на мою брезгливость. Еще больше боюсь, что все же потребует разделить с ним этот странный завтрак.
Но он вместо этого лишь пожимает плечами.
– Как хочешь.
С этими словами он берет тарелку с мидиями и уходит на диван. Мысленно выдыхаю, доедаю манго. От сладкого сводит зубы, потому, заметив в коробке маленькую упаковку с надписью «Горький шоколад 90%», беру ее, не раздумывая.
– Очень не советую, – говорит Кэммирас с набитым ртом.
– Почему?
Он проглатывает, и лишь после этого объясняет:
– Я этого не заказывал. Похоже, у Тутти опять сбилась программа, так что кто знает, чего можно ждать.
Опять сбилась программа? При том, что он мог бы вызвать починку в любой момент. Мог, но не стал. Капелька своеволия там, где, казалось бы, все должно идти упорядоченно.
Вдруг ловлю себя на том, что мне становится его чуточку жалко. Приходится мысленно напомнить: «Кэммирас – твое задание. Твоя работа, а жалость лишь мешает».
Это звучит в голове голосом Тиллена, и оттого особенно убедительно. Набираю в грудь побольше воздуха, отвечаю с прежним легкомыслием:
– Я все же рискну.
А в следующие несколько минут я вдруг понимаю, что ничего вкуснее в жизни не ела. Горечь шоколада, пикантность апельсиновой цедры, кислинка ананаса… так обещает надпись на упаковке, которую я читаю, разжевывая очередную дольку. И все оказывается правдой.
Я так увлеклась, что не сразу замечаю, как пристально смотрит на меня Кэммирас, отставив уже пустую тарелку на подлокотник дивана. Скорее чувствую кожей его прожигающий насквозь взгляд. Оборачиваюсь, переспрашиваю, скопировав его интонации:
– Что-то не так?
– Тебе кто-нибудь говорил, что ты смешная?
Вот, значит, какой я ему кажусь. Так даже лучше. Будет проще добиться симпатии. А пока… пока можно позволить себе немного удовольствия.
– Смешно ем? – интересуюсь я, прожевав очередной кусочек. – Видела бы это нумани Цара, пришла бы в ужас. Столько лет учила нас этикету, и вот, пожалуйста…
Изобразить высокомерие одной из наших наставниц мне удается так правдоподобно, что Кэммирас хохочет, уже не скрываясь.
Вот только в глазах его вовсе нет веселья.
Прогоняю эту совсем ненужную мысль прочь. Сворачиваю бумажную обертку от доеденной шоколадки. Нарочито аккуратно, разглаживая каждую складку.
А когда вновь поднимаю взгляд, то вижу, что Кэммирас устроился на диване полулежа, закрыв глаза. Похоже, задремал. Так и не переодевшись.
Скептически хмыкаю, осторожно поднимаюсь из-за стола, стараясь не шуметь. Прекрасно слышу, что мне это удается, но Кэммирас все равно сонно потягивается, поворачивается лицом к стене.
Выпавшую на пол из его кармана смятую бумажку я замечаю сразу. И так же сразу, не раздумывая, поднимаю, собираясь выбросить вместе с оберткой от шоколада.