– Чем вас здесь кормят?
– А что принесут, то и кушаю.
– Может, что-то особенное любите из еды?
– Какая любоф? Приносят сяко [всяко. – Авт.], как говорится: и жарено, и парено. Хорошо кормят. Напоена, накормлена, догляжона, обстирана. Никто не обижает, се готовое. В общем, се хорошо. Людям и хуже приходится… Вот только тоскую о своем доме… – будто саму себя, да и меня тоже, уговаривает бабушка Валентина, убеждает в том, что ее крест не самый тяжелый. И тут же снова впадает в уныние, и сама же себя из него вытаскивает: – Я вот так сижу, сижу, переживаю, говорю: «Слава богу, хоть меня Господь не бросает». Людя́м и хуже приходится жить, мне-то хорошо. Я и своим звоню: «Мне хорошо, вы берегите себя… Обо мне уж не беспокойтесь, мне се ладно».
Все понимаю: у каждого своя жизнь, свои проблемы, у сыновей, возможно, даже хуже со здоровьем. Но глядя на эту маленькую, смертельно одинокую бабушку, у которой тем не менее «се ладно», сердце сжимается от тоски. Может, и вправду, будь у Валентины дочка, глядишь, на иную финишную прямую вышла бы ее жизнь?
Чтобы не расплакаться, пытаюсь перевести разговор на философские темы. Но философствовать людям старой закалки и особенно тем, кто всю жизнь трудился на земле, несвойственно – убеждаюсь в этом снова и снова. Хотя, возможно, отсутствие философии в привычном для нас понимании тоже философия, только с иной формой познания мира и системой знаний о нем? Как ни крути, а в рассуждениях да и во всей жизни моей героини прослеживается своя логика.
– В чем, по-вашему, смысл жизни?
– Никакой [никакого. – Авт.] не было. Так себе, роботали и роботали, куда отправили, туда и пошли. Ничего не понимали.
– Вы такую долгую жизнь прожили, чего в ней только ни было, может, о чем-то жалеете?
– Нет, не жалею. Жалей не жалей, теперь че? Как говорится, что упало, то пропало. Так прожили – свое хозяйство держали. Много мы не держали: коровенка там, подросточек, ну, курочек держали, гусей держали, уточек держали. В колхоз еще отправляли работать меня. Се успевала делать помаленечку, потихонечку.
– А вообще, много для счастья человеку надо: денег, вещей – или все это не так важно?
– А я не считала, мне хорошо было. Накормлены, напоены – и ладно. Обувались, одевались уж не по-хорошему. А где по-хорошему, где денег возьмешь? Только что продашь каку скотинку…
– И хватало всего?
– Да-а-а. Один раз в год вырастишь коровку, сдаешь ее за триста рублей – тогда дешевые были.
– Бабушка Валя, какая вы по характеру?
– Я? Вредная! (Смеемся.) Сяко бывало. Здесь с ребятишками заругаешься, горбушу стукнешь… Сяко было… Переживала.
– Вы оптимистка? Не унывали, наверное, никогда?
– Ну да, ну да… Не знаю, как сказать.
– А что вас радовало в жизни?
– Сему [всему. – Авт.] радовалась, хозяйству радовалась: и овечек держала потом, и корову. Корова отелится, теленочка надо выходить, доглядеть. Так вот и пошло,