Доддс и Маклуски вопросительно переглянулись и многозначительно перемигнулись между собой.
– Как ни странно, но мне этот опус понравился, – поделился впечатлением Доддс, – В нём ощущается некая внутренняя сила и некий скрытый социальный протест… Несомненно, лирический герой Олбрайта вызовет сочувствие и симпатию у некоторых возможных читателей. (Ведь не один же он не любил в детстве овсянку!) Меня не перестаёт не покидать предчувствие, что рано или поздно этот тип разыщет свою бывшую воспитательницу и отплатит ей за старое зло – например, выльет ей за шиворот своё пиво или ещё какой-нибудь особо липкий коктейль…
– Да ничего он ей не выльет! – возразил Маклуски, – Я сразу понял, что этот тип – редкостный лентяй! Он так и будет валяться на своём диване, слушать своё дурацкое радио и писать свои ещё более дурацкие стихи…
– Вот среди нас уже развернулись литературные дискуссии! – с удовлетворением отметил Махони, – Как же всё-таки могуче поэтическое слово…!
– А нет ли в сборнике ещё каких-нибудь произведений Олбрайта? – поинтересовался Доддс.
– Разве что эпиграф ко всей книге, – ответил Махони, быстро пролистав сборник от начала до конца, – Под ним почему-то тоже стоит его фамилия… Вот это уже похоже на настоящую поэзию, какой мы привыкли её видеть! Это – самый настоящий стих из пяти строчек… (Вернее, из четырёх, поскольку первая и пятая строчки абсолютно одинаковы.) Всё это называется: "Похвальное слово поэтическому слову". Далее следует текст: "Слово – всех важнее на Земле./ Слово – пострашней, чем пистолет./ Словом можно гвоздь забить,/ словом можно взвод убить./ Слово – всех важнее на земле!"
– Ну что за идиотские советы? – поморщился от досады Доддс, – Сперва этот Олбрайт сравнивает слово с пистолетом – а потом предлагает забивать им гвозди… Ну куда такое годится? Я отлично помню день, когда мне впервые выдали табельное оружие. Помню, как наш инструктор строго предостерегал всех нас от его использования не по прямому назначению – причём в качестве примера его нецелевого использования он привёл как раз заколачивание гвоздей…
– Не будем излишне строги к Олбрайту! – вступился за автора Махони, – Ему никто никогда не выдавал никаких пистолетов, поскольку он работает стоматологом, а не следователем и не оперуполномоченным. Никто никогда не проводил с ним бесед о целевом и нецелевом использовании табельного оружия…
– Вот пусть тогда и пишет о том, в чём разбирается! – настоял на своём Доддс, – Раз он у нас стоматолог, то ему сам чёрт велел сочинять стихи о лечении зубов!
– "Словом можно взвод убить, словом можно зуб сверлить", – мгновенно симпровизировал Махони.
– Хотел бы я посмотреть, как он будет сверлить зубы пациентов своим острым поэтическим глаголом… – в задумчивости высказался Маклуски.
– Однако он абсолютно прав, когда говорит о важности поэтического слова, – заметил